Алексей Букалов - «Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

На этот счет имеется свидетельство Н.В. Гоголя (в письме к С.Т.Аксакову, 21 декабря 1844 года): «Пушкин, нарезавши из бумаги ярлыков, писал на каждом по заглавию, о чем когда-либо ему хотелось припомнить. На одном писал “Русская изба”, на другом: “Державин”, на третьем имя тоже какого-нибудь замечательного предмета и т.д. Все эти ярлыки накладывал он кучею в вазу, которая стояла на его рабочем столе, и потом, когда случалось ему свободное время, он вынимал наудачу первый билет; при имени, на нем написанном, он вспоминал вдруг все, что у него соединялось в памяти с этим именем, и записывал о нем тут же, на том же билете, все, что знал. Из этого составились те статьи, которые печатались потом в посмертном издании и которые так интересны именно тем, что всякая мысль его там оставалась живьем, как вышла из головы» [895].

Итак, не Мицкевич, не Джанни, а сам Пушкин, который выступает здесь един в двух лицах – и в роли поэта, и в роли публики, ибо сам задает себе тему. Недаром Лёвушка Пушкин вспоминал, что его старший брат «любил придавать своим героям собственные вкусы и привычки» [896].

Имя знаменитого датского скульптора Бертеля Торвальдсена (1768–1844) – одно из важных звеньев в цепочке Пушкин – Италия. Поэт хорошо знал российские работы скульптора и восхищался его талантом, в Риме Торвальдсен дружил со многими пушкинскими знакомцами.

В пушкинских «<3аметках и афоризмах разных годов>» есть следующая запись, датируемая 1828 годом:

«Торвальдсен, делая бюст известного человека, удивлялся странному разделению лица впрочем прекрасного – верх нахмуренный, грозный, низ же выражающий всегдашнюю улыбку. – Это нравилось Торвальдсену. Questa é una bruta figura » ( XII, 178 ).

Итальянская фраза переводится в разных изданиях следующим образом: «Вот грубое лицо» (пер. Б.В. Томашевского) или «Вот грубая физиономия» (пер. В.В. Гиппиуса, XII, 479 ). Между тем из приведенного выше пушкинского описания мраморного бюста императора Александра I следует, что определение «грубое» с известной натяжкой может относиться только к верхней части лица, а не ко всей физиономии. Почему же Пушкин в заключительной части заметки сам себе противоречит?

На самом же деле никакого противоречия нет. Слова brutta figura (brutta пишется с двумя t, у Пушкина описка) являются составной частью итальянского фразеологизма « fare brutta figura » – «совершить грубую ошибку, ударить лицом в грязь, опростоволоситься» и т.п. [897]

Взятые без служебного глагола эти слова могут означать в данном конкретном случае: «ошибка», «курьез», «недоразумение», «нелепость». Таким образом, все выражение, вложенное Пушкиным в уста Торвальдсена, может быть переведено: «Это какая-то ошибка».

Косвенное подтверждение находим в знаменитой стихотворной реплике Пушкина на то же произведение датского скульптора, как бы поясняющей двуязычную прозаическую заметку:

Торвальдсен – один из обитателей «пушкинского Рима», постоянный участник «русских вечеров» у княгини Волконской. Его имя часто встречается, например, в переписке другого знакомца Пушкина – О.А. Кипренского, в частности со скульптором С.И. Гальбергом. Есть в этих письмах и прямое упоминание бюста Александра I, т.е. «Бюста завоевателя», исполненного Торвальдсеном в 1822 году. В письме из Петербурга в Рим Кипренский 21 ноября 1825 года сообщает Гальбергу, которому двором заказаны скульптурные портреты русских царей: «Будут присланы и маски литые Петра, Екатерины, а нынешнего Государя надобно будет Торвальдсена держаться более всех, один только сей портрет и похож» [898].

Но не только русский двор доверял Торвальдсену. Датский скульптор – единственный ваятель не католик (протестант), которому разрешили работать в главной ватиканской базилике – в римском соборе Святого Петра: там он соорудил надгробие Папы Пия VII. Сам Карл Брюллов посещал в Риме мастерскую Торвальдсена и брал у него уроки ваяния. Другой замечательный русский живописец Александр Иванов написал портрет Торвальдсена «У окна на виа Систина»: на этой римской улице, виа Систина, датский скульптор жил по соседству с Гоголем и Андерсеном. Торвальдсен оставил в Италии целую галерею выразительных скульптурных образов, выполненных строго в стиле классицизма, отличающихся большой достоверностью и пластическим совершенством.