Алексей Букалов - «Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

Интересно отметить, в связи с разговором о значении итальянской оперы, которым началась эта глава, что, по убеждению исследователей, именно оперный спектакль «Последний день Помпеи» на музыку Пиччини, поставленный в Неаполе осенью 1825 г. стал толчком к началу работы Карла Брюллова над своей картиной [904].

Приведу любопытную запись из своего репортерского блокнота, имеющую, как мне кажется, некоторое отношение к нашему рассказу: «“История одного извержения”, – так называлась выставка, проходившая в неаполитанском Национальном археологическом музее в марте 2003 года. Она была посвящена знаменитому взрыву Везувия, потрясшему землю в 79 году нашей эры, когда погибли расположенные у подножия Огненной горы древнеримские города Помпеи и Геркуланум. Многое бы отдал, наверное, Карл Брюллов, чтобы посмотреть эту выставку, посвященную событию, вдохновившему его на главное творение жизни. Он бы увидел 500 браслетов и других украшений, 10 скульптур, 200 предметов каждодневного обихода жителей Помпеи, 30 фресок со стен их домов и, самое впечатляющее, – одиннадцать гипсовых фигур, отобразивших последние мгновения существования обитателей погибшего города. Кстати, современные исследователи утверждают, что жители Помпеи погибли не от раскаленной лавы, а от засыпавшего город пепла…».

А ровно через год, в марте 2004 года, я передал как бы продолжение этой информации: «Сандалии и головные уборы, украшения и маникюрные приборы: эти предметы выставлены на площадке археологических раскопок легендарного города Помпеи, где можно совершить путешествие в мир античного дизайна. “Моды, обычаи и красота в Помпеях и окрестностях” – выставка с таким названием принимает посетителей в залах национального музея “Антиквариум” Боскореале. В центре экспозиции – две изумительные мраморные статуи Ливии, обнаруженные среди развалин помпейских аристократических дворцов – на Вилле дей Мистери и на Вилле Папири. Рядом располагается целый гардероб местных красавиц двухтысячелетней давности, но не только их: здесь же туники и одежды солдат, жрецов, ремесленников, пастухов, патрициев и рабов. Большинство из предметов изготовлены современными мастерами по латинским описаниям и старинным фрескам, но есть и подлинные вещи, которые пощадил Везувий, например изящная женская сандалия, обнаруженная при недавних раскопках. Второй зал посвящен драгоценностям и украшениям, дошедшим до нас со времени извержения вулкана в 79 г. н.э. Некоторые сохранились прямо в шкатулках: покидающие дома жители захватывали самое ценное, чтобы потом их все равно застиг горячий пепел Везувия. На стендах – дорогие украшения, диадемы, ожерелья, перстни, а рядом скромные цепочки и колечки… В третьем зале можно изучать различные виды причесок помпейских красавиц, их платки, заколки и шляпки, запечатленные в мраморе и бронзе. И наконец, четвертый раздел погружает нас в мир “изготовления красоты’ – здесь пилочки для ногтей, ножницы, ткацкие станки, бутылочки из под духов и снадобий, баночки с притираниями, щетки и косметические приспособления, вполне соответствующие современным требованиям. Здесь же оборудован целый кабинет для красавиц со множеством зеркал и ларцов для косметики. Похоже, за две тысячи лет мода на женскую красоту не претерпела существенных изменений».

В период пребывания Брюллова в России он несколько раз встречался с Пушкиным. Есть собственноручное свидетельство Пушкина об одной из таких встреч, в письме Наталье Николаевне (4 мая 1836 года): «Я успел уже посетить Брюллова. <���…> Он хандрит, боится русского холода и прочего, жаждет Италии, а Москвой очень недоволен» ( ХVI, 111 ).

11 и 12 июня 1836 года Пушкин, Никитин, Мальцов, Соболевский и Доливо-Добровольский пишут совместную поздравительную записку Карлу Брюллову в связи с чествованием художника. Авторы записки «свидетельствуют Брюллову свое почтение» ( XVI, 144 ). Сбоку рукою Соболевского указан адрес: «Romano живет на Невском проспекте, в доме Таля, против Малой Морской, на квар. Мальцева con carcioffi » ( XVI, 145 ). Итальянское окончание адреса переводится редакторами тома (раздел «коллективное») как «с артишоками» ( XVI, 390 ). Переводчик правильно поставил целых два знака вопроса, так как адрес «квартира… с артишоками» звучит по меньшей мере непонятно. Однако слово «carcioffi» имеет и другое, разговорное значение: «дуралеи, недотепы» [905]. А «дом с артишоками» может означать просто «дурдом» или «дом сумасшедших» ( уст .).