Алексей Букалов - «Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

Ранее, в 1815 году, в лицейской поэме «Бова» Пушкин нарисовал сатирический портрет Бонапарта:

Образ Наполеона чрезвычайно привлекал Пушкина, будоражил его творческую фантазию, интерес этот сопровождал все периоды его литературного поприща – от ранних романтических лицейских стихов до зрелой прозы последних лет (вспомним, например, «Пиковую даму»: там Германн «сидел на окошке, сложа руки и грозно нахмурясь. В этом положении удивительно напоминал он портрет Наполеона» (глава IV). «Мы все глядим в Наполеоны», – эта онегинская фраза стала хрестоматийной.

18 июля 1921 года до Пушкина доходит (с трехмесячным опозданием) весть о смерти Бонапарта. Поэт откликается на нее знаменитым стихотворением «Наполеон» («Чудесный жребий совершился: угас великий человек. В неволе мрачной закатился Наполеона грозный век…»). Этот поэтический некролог венчался словами признательности к великому императору, означавшими глубокое переосмысление Пушкиным исторической роли героя:

Пушкин возвращается к смерти Наполеона в июле 1824 года, в связи с вынужденным отъездом из Одессы в михайловскую ссылку. Речь идет о знаменитом стихотворении «К морю» (« Прощай, свободная стихия! »), очень важном для творческой биографии поэта. В нем снова возникает видение далекого острова:

В этом стихотворении, навеянном известием о гибели другого кумира – Байрона, в замаскированной форме говорится о неосуществленном плане («заветном умысле») бегства Пушкина за границу. Отсюда из Одессы уходили корабли в мир, в Европу, в Италию… Казалось, доплыть до Босфора, и все дальние страны – как на ладони. В январе того же 1824 года Пушкин писал брату Лёвушке о своем желании «взять тихонько трость и шляпу и поехать посмотреть на Константинополь. Святая Русь мне становится не в терпеж». Впрочем, извечный вопрос «куда ж нам плыть» неизменно присутствует и здесь:

Наполеон и море, Наполеон и свобода – теперь эти понятия для Пушкина связаны неразрывно.

Как уже отмечалось, исследователи обратили внимание на определенную перекличку содержания стихотворения Пушкина «Наполеон» и оценок, содержащихся в оде Алессандро Мандзони «5 мая» [909].

Из шестой главы «Евгения Онегина» Пушкин по цензурным соображениям исключил строки, посвященные Ленскому и сохранившиеся благодаря публикации Я.К. Грота (с копии В.Ф. Одоевского):

Всемогущий жребий распорядился так, что между двумя островами, обрамлявшими жизненный путь Наполеона Бонапарта, – Корсикой, где он родился, и Святой Еленой, где окончил свои дни, в его биографии «затесался» еще один клочок суши, окруженный водой: итальянский остров Эльба в Тирренском море. Именно сюда 3 мая 1814 года под конвоем был доставлен поверженный французский император. Девять месяцев он провел здесь пленником, готовя побег и реванш.

В этот край, вслед за Наполеоном, устремлялась творческая фантазия его младшего современника, русского поэта Александра Пушкина. Несомненно, остров Эльба заслуживает чести быть нанесенным на географическую карту пушкинской фантазии, наряду с Римом, Венецией или Неаполем.