Нина Ягодинцева - Избранное

Ступаешь в тишину – недолгий гость,
Наёмник века, страж ворот нездешних,
И, сердце обещанием утешив,
Проходишь воздух медленный насквозь.

Вот женщина. Она тебя ждала.
Она тебе лгала, но стала правдой.
Она сейчас одна перед лампадой –
Как будто миг назад её зажгла.

Вот женщина. Она к тебе спиной,
Она не слышит ни шагов, ни скрипа,
Открыта настежь пламени – но скрыта
От света ночи прочною стеной

Молчания. Что крепости твои
Пред этим бастионом ожиданья?
Светлым-светло под звёздами – а тайну
Оставь во тьме и двери притвори.

Когда любимое не свято,
Когда святое не светло,
На тропке маленького сада
Вдруг вспыхнет битое стекло…

На месте храма Всех Скорбящих
Забытый скверик, три скамьи…
Я слов не помню настоящих –
Лишь те, счастливые, твои.

Любимый мой! Господь с тобою
В любом краю, в любой стране!
Простоволосою, босою
Моя печаль идёт ко мне

По скверику, по той дорожке,
Где боль ходила столько лет…
И на стеклянной острой крошке
Короткий вспыхивает свет.

Репетируешь смерть. Представляешь мгновенья ухода –
Вот прозрачные листья скользят с опустевших ветвей,
Вот уходят волной золотые небесные воды,
Открывается тайна растраченной жизни твоей…

Репетируешь смерть! Свежей кровью обиды питая,
Оглушительный грохот растишь посреди тишины.
Но пируют стрижи, через пропасти перелетая,
Даже не вспоминая, какие мосты сожжены.

Репетируешь смерть? Ей не нужно твоих репетиций:
Декорации драмы проедены скукой насквозь,
А за ними весенняя зелень, смешливые птицы,
И сиреневый сад, и черёмухи щедрая гроздь!

На мгновенье замри, обернись и прислушайся к жизни:
Лепетанье взахлёб через миг забывает слова –
Так лепечет дитя, и в невинной своей укоризне
Поцелуй твой прощальный ладошкой стирает со лба.

Наш разговор плывёт как пламя
По тополиному снежку…
Не сей же, Господи, меж нами
Непониманье и тоску,

Не сей презренье и страданье –
Весь мир вокруг стоит в цветах!
Посей ромашки – на гаданье,
И незабудки – просто так…

В печали ты ясна, а в радости жестока.
Но я тебя люблю и помню лишь о том,
Как сладко пить вдвоём твоё вино восторга,
С неведомой войны вернувшись со щитом.

В печали ты ясна, в печали ты прозрачна,
И тайной глубиной мерцаешь, как звезда –
Но страшно пить вдвоём твоё вино удачи:
Ты выбираешь раз и губишь навсегда.

Не родина, не мать – одной любви под силу
Простор твоей души, пожар твоей крови.
Но только для тебя я эту жизнь просила,
И отдаю тебе – как хочешь, так крои.

В печали ты ясна – я повторяю это
Как заклинанье – вслух, и вся печаль во мне
Восходит словно свет, а то, что прежде света,
Жемчужным холодком покоится на дне…

Покуда ехали, стемнело.
И свет, испуганный впотьмах,
Метался, рвался то и дело
И опрокидывался в страх.

Но обочь, с каждого пригорка,
Куда усталый взор ни кинь,
Звенела нестерпимо горько
Сухая серая полынь.

Сама уже почти у края
Апрельского небытия,
Она как будто бы украла
Дыханье жизни для тебя.

Родной земле почти чужая,
Забытый пестуя мотив,
Она немела, провожая,
И умирала, проводив.

Александру Конопелькину
Окарина окраины, скука
Долгих жалоб на бедность и страх…
Но едва безысходная мука
Умолкает в неловких руках,

Серебро покрывается чернью
И губительной зеленью – медь…
Только в утлом своём заточенье
Тёплый воздух пытается петь

И однажды из слабого праха
Выдыхает себя невзначай…
Остальное – печаль и неправда:
И неправда, а всё же печаль.

Целуя руки ветру и воде,
Я плакала и спрашивала: «Где
Душа его, в каких мирах отныне?»
Вода молчала, прятала глаза,
А ветер сеял в поле голоса,
Как прежде сеял он пески в пустыне.