Наталья Галкина - Забытый раёк - книга стихов

Замок на меже
между двух миров,
я еще вернусь
на твой звездный мост.

В неудержимости всех перспектив во взорах,
в нечеткой оптике оправ вечерних глаз
за мной полощется бумаг ненужный ворох,
одежек ветошка, вся рухлядь без прикрас.
Жучок безвременья в ночных шкафах гуляет,
пыль, образ космоса, шныряет по углам
полей причудливых Гилеи и Гуляя,
надел, поделенный пространством пополам.

Прощай, вещественность, большая безделушка,
в душевной слабости тебя мне все же жаль,
в щель межэтажную упавшая полушка,
издохшей молью траченая шаль.
Все отдаляется, покупки, посиделки,
ветшают гобелены болтовни,
осколками съедаются тарелки,
исчислены календарями дни.

Прости меня, немая область духа,
и ты, любовь, малютка, сирота,
за то, что ни пера тебе ни пуха
не оставляла злобная старуха
процентщица, скупая суета.
И не солгу, что больше я не буду,
поскольку быть и вправду не с руки.
Прощай, вещественность, я отслужила спуду,
раскаялась, сожгла черновики.

Не стоится статуям на месте,
все-то снятся им шаги Командора,
мерещится каменная поступь.
А людям неуемным не спится,
они делят красную свитку,
молятся на цистерну с нефтью
да шутихи с воплями пускают.
Благоденствовать хотят, бедолаги.

Малый приют, травный узор, спутники летние!
Вам череда солнечных дней посвящена,
где из шеренг первых цветов выйдут последние,
где чудо глаз — полной луны величина.

Вряд ли тут дом, разве леток лета, пристанище,
дачный привал, мяч на лугу, флаги белья;
но, отторжим ото всего, все же притянешься
к бряканью струй, из рукомойни воду лия.

Вместо тропы ладят дорог оторопь пыльную,
тащат пожитки, мелкую снедь, чинят старье.
Поцеловать разве руки сторону тыльную,
а о любви что говорить, сердце мое.

Лето в цвету, балует, знать, всё наше сборище,
временный мир, ингерманландских сосен гряду;
вот и опять ты с пауком утром поссоришься
в старых примет детском раю, в старом саду.

Дождь возвращает белой ночи тьму.
Мы в осени и в центре водопада.
Нас география не залучит в тюрьму,
и астрономии сегодня нам не надо.
Словарь открыт на слове «irrèel».
Не находя ни капли лета в лете,
читает пьесу «Буря» Ариэль
и засыпает где-то в первой трети.

Я пришла на вечер встречи с прошлым
школяров ланского снега лет,
где нам всем, растяпистым и дошлым,
поиска предназначенья нет.
Памяти моей цена полушка,
нечему томить и нехватать.
Так пойдем, погибшая подружка,
в подростковых грезах повитать.

Как темна большая наша школа!
Бытием былая бредит дурь.
Спят в шкафах спряжения глагола,
тропик бурь и химии лазурь.
Разговор о старых партах старит,
а где солнца детский луч сверкал, —
крутится инопланетный шарик,
набранный из маленьких зеркал.

В зале высь под потолком просторным,
ласточка, и нетопырь, и стриж.
Что ты за столом лабораторным
на листке желтеющем строчишь?
У секунд не кворум и не вотум,
разная способность излучать,
чтобы метафизику по нотам
вечного собора изучать.

Говорила бабушка внуку:
«Скоро сделаю тебе подарок,
тебя навсегда покину,
от забот о себе избавлю».
Отвечал ей внук: «Не спеши, помедли,
побудь со мной еще немного,
чтобы было кому повторять мне:
«Все будет хорошо, мой голубчик».

В огне твоей старой печурки
воюют яссы и касоги,
лоскутки одеял твоих лоскутных —
карта страны волшебной,
на твоем летнем сарафане
проступают рождественские звезды.
Пока ты жива, открыты
врата города детства».

Я — заговор, как этот Летний сад.
Безмолвный круг дерев непостижим,
кусты неведомые невербальны,
и ты не знаешь, — что там за молчаньем,
что снег таит,
бесследный снег равнин.
Какие семена, ростки и корни
припрятаны под общей белизной?
Захочет ли взойти весной трава?
Как в будущем году или как в прошлом?
Не станет ли озорничать природа,
чтоб в зарослях пырея с ежевикой
вчерашний сад оборотился лесом?
Я — заговор, как этот зимний мир.
Не знаешь ты, что за моим молчаньем,
когда гляжу в сплетения ветвей.