Илья Рейдерман - Из глубины. Избранные стихотворения

С песней – птице легче лететь.
И, небесную песнь вспоминая,
всё ещё продолжает петь
эта дудочка костяная!
Птичья кость – отзывается нотой.
Человек, что живёт без крыл,
одержимый высокой свободой,
эту музыку неба открыл.
И возникло в нём нечто птичье.
И не хочет клевать зерно.
И, к губам эту дудочку тыча,
он тоскливо твердит одно.
Выдувая воздух в пустоты,
всё к заботам земным не привык.
И высвистывает кого-то,
кто поймёт его птичий язык.

Идёт волна землетрясенья.
И нет спасенья, нет спасенья…
Быть может, рушимся и сами,
поря обыденную чушь.
Земля шатается под нами.
Прочны ль устои наших душ?
…Обломки высятся горой.
Стоит лишь башенка с часами.
Как будто бы в безумной драме
лишь время – истинный герой.

Голоса людские всё глуше.
Искушенье последней свободы.
Погружаюсь всё глубже и глубже
в океана тихие воды.
Не стремлюсь описать научно —
созерцаю, благоговея.
Рыбы рот открывают беззвучно,
ничего сказать не умея.
Что ты хочешь сказать, природа,
непонятливому человеку?
Дело трудное перевода, —
в нём подсказка калеке-веку.
Ни обиды, и ни ворчанья, —
в полутьме сокровенной повисло
лишь осмысленное молчанье,
тишина, что исполнена смысла.
Мы её не ждали, не звали.
И о чём же молчит, о чём?
В ней вопрос. А ответим – едва ли.
В ней ответ. Но едва ли поймём.

Верь, что мир – совсем не таков!
Он – подобие облаков,
он творится снова и снова!
И среди потеснивших бед —
возникает на миг просвет
идеального, голубого.
Что реально? Сгустившийся пар,
вещество, что дано нам в дар,
принимая разные формы,
или то, что видим за ним,
этот свет, что необъясним,
в объяснениях – мелем вздор мы?
Эта вечная глубина —
можем видеть её из окна,
заглядеться можем, как дети.
Ну а взрослым уже недосуг.
Что незримое – рвётся из рук,
словно вспомнив о небе и свете?
Месим глину, лепим судьбу,
тащим жизнь свою на горбу,
вот и вещи берут нас в клещи.
Но свобода снится рабу.
Вдохновенно дудит в трубу
музыкант или ангел вещий…

Я рыба среди рыб. Я птица среди птиц.
Я – дерево среди других деревьев.
Ну а среди людей – Лицо средь Лиц,
что, не таят себя, глядят с доверьем.
И у вещей есть лица. И у книг.
В толпе лицо мелькнуло и пропало.
В ином из лиц я прозреваю Лик,
дух, что прозрачен в глубине кристалла.
Лицо. В нём собран свет. Оно не лжёт.
Рождается оно и умирает.
И тайна в нём какая-то живёт.
Но страшно: человек Лицо теряет!
Резина мышц – чтоб губы растянуть,
их изогнуть в экстазе говоренья.
А суть где человеческая, суть
поэзии, любви, лицетворенья?
Храня Лицо, быть Личностью. В конце,
перед безликой бездной ледяною —
о материнском вспомню я Лице,
склонившемся впервые надо мною.

Загромождают комнаты
горы мёртвого времени.
«Живо – лишь то, что помните!» —
стучат секунды по темени.
Как же внимательно нужно внимать
мигу, который хочешь поймать!
А не поймал – он мимо,
он не знаком с тобою.
О, назови его имя!
Дай ему стать судьбою.