Илья Рейдерман - Из глубины. Избранные стихотворения

Стихи – только искры
от очень большого костра,
летящие быстро.
Костёр же горит до утра.
Пусть пламя пылает.
Дожить бы до светлого дня!
Во тьме, что пугает,
нам, людям, нельзя без огня.
И если мы в храме —
там зыблется пламя свечи.
Что можем стихами?
А всё ж – говори, не молчи.

Оттуда – ты уже не скажешь ничего.
А что отсюда говоришь – не слышат.
И я не понимаю одного:
как слово – не услышанное – дышит?
– Принц, что читаете?
– Слова, слова, слова…
И если ты, поэзия, жива, —
таись, скрывайся от сетей, как рыба,
на глубине. Верь: орган речи – дух.
А если время – тяжелей, чем глыба,
ответь на эту тяжесть. Словом. Вслух.

Бумага должна быть шершава,
препятствуя бегу пера.
Нам правда нужней, или слава?
Игра ль – доведёт до добра?
Бумага должна быть шершава,
бумага должна бы шуршать.
Что пишешь ты слева направо —
пытается смысл удержать.
О, воздух, невнятно звучащий,
не знающий, что говорить!
…Мы что-то у вечности стащим,
чтоб время своё одарить.

Стихотворенье – воробей.
Оно – мгновений вор.
Взлетит с куста и – вора бей!
А вор уж в небе – скор.
Украл у быта, суеты,
у тысяч пустяков —
хоть миг. И – с вечностью на «ты» —
взлетел и был таков.
Он сам, бедняга, может, мал —
велик его запрос.
Мгновение, что вор украл —
он в небеса унёс.
Пока едим, пока спешим,
душа, конечно, спит.
Но миг, который стал большим —
в бессмертие летит.

Стихи нам не сулят покоя, —
почувствуешь вдруг неуют.
И ранят острою строкою,
и жить в довольстве не дают.
Гляди в небытия дыру
(зияет брешь в броне уюта!)
Плати за каждую минуту,
презрев и сделку, и игру.
Сгибая слово, как подкову,
согнёшься, может быть, в дугу,
в могиле выпрямишься снова.
Ну а оттуда – ни гугу.

Кто же скажет, что ты – был,
если не из последних сил,
в напряжении всех жил —
мыслил, и говорил – жил?
Если истину не искал —
был не мёртвый – и не живой,
полубодрствовал, полуспал,
и свободой дышал даровой.
Нет, пиши – как землю паши,
ремесло своё не срами.
Чтобы выросли не шиши,
смыслы, чаемые людьми.

Стихи всё реже пишутся,
перо рисует рожицы,
перо выводит ижицы,
поэзии – не можется.
Недостаёт для книжицы
высокого образчика.
Не хор небесный слышится —
а ор из телеящика.
…Толкает ночью кто-то,
и вот, почти во сне —
неслышимую ноту
поймаешь в тишине.
И, тишины разматывая
невидимую нить,
очнёшься, звук угадывая,
чтоб длить его и длить.

Пока ты держишь мысль
на кончике пера,
пока стремишься ввысь —
ещё твоя пора.
Пока ты говоришь,
пока творишь – ты есть.
Напрягся – и летишь,
и посылаешь весть.
О, бытие, продлись!
Как бесконечен миг,
пока мы держим жизнь
в объятиях своих.
Пока и жизнь, любя,
ещё несет тебя
как лодочку – река.
Куда? Бог весть. Пока…

Живу в последний раз. И вновь прийти – не тщусь.
Но каждый миг – как первый и последний.
Глядеть с прощальной нежностью учусь
на мир, что с каждым днём всё безответней.
Додумать мысль – ведь всё в последний раз.
Всё высказать. Успеть обнять любимых.
Средь мнимых чисел и событий мнимых —
быть настоящим, жить не напоказ.
Ход жизни скор, и не закончить спор.
Но истина порой – важнее хлеба.
Во взгляде – уместить земной простор.
И с воздухом – вдохнуть частицу неба.

Уходит жизнь. А мы – бормочем что-то
невнятное. Но средь пустячных фраз —
должна быть непустячная забота
о тех, кто, может быть, услышит нас.
Над нами гильотина иль топор.
Комфорт нас душит, вещи окружают.
Но те, кто живы – смыслы продолжают.
…О человеке вечный разговор.