Илья Рейдерман - Из глубины. Избранные стихотворения

Я – дождь осенний, мелкий, затяжной.
Меня – не любят. «Мерзкая погода!» —
твердят. Сырых небес кошмар сплошной.
Но виноват не я – а время года.
Я – тот же, что и летом, и весной,
я небеса люблю, с землёю дружен…
Но осенью я никому не нужен.
Все морщатся от влаги ледяной.
Наставлены зонты против меня,
и шапки нахлобучены по уши,
и радостно не скачет ребятня,
и серый день удваивают лужи.
Ах, глупые, – порадуйтесь и мне,
поскольку вовсе не несу вам лиха!
В оцепененье, словно бы во сне
идёте вы, и в ваших душах – тихо.
Дождинки – словно капли валерьяны.
Глаза зажмурить – и глотать, и пить…
Душевные царапины и раны —
целебною водою окропить.
Я – дождь осенний. Я даю забвенье,
как древней Леты тёмная вода.
Забудьте всё – хотя бы на мгновенье,
взглянув на мир без боли и стыда.
Как соль я растворяю все обиды
в себе. И, через зиму перейдя,
вы скажете с улыбкою: «Мы квиты!
Прекрасен дар осеннего дождя!»

Я – сирень. Взрываюсь, как ракета.
Мириады крохотных цветков
рвутся в небо, возвещают лето.
Мир творится без черновиков.
И так много риска – в каждом шаге.
Вовремя расцвесть – и не пропасть.
Знали б, сколько есть во мне отваги,
в трепете листвы – какая страсть!
Оттого и одуряет запах,
вдруг болезненно сжимая грудь.
Я держу в своих зелёных лапах
бытия сиреневую суть.
Я – сирень. Сиренева до боли.
С тайным пламенем – смешалась синь.
Я – из недр звучащий голос воли.
Хоть на миг – сомнения отринь
и сумей увидеть чудо это:
мир сиренев – небо, облака!
Капелька сиреневого света
на ветвях – как будущность, легка.

Я – тишина. Я недоступна слуху.
И всё же люди – слышат тишину.
Не столько слуху доверяя – духу,
войди всем существом в мою страну…
Там гаснут звуки – словно ветер свечку
задул. И шум лихого дня – забыт.
Там места нет пустячному словечку.
Там вечность безмятежная молчит.
Во мне – начала. Всё в меня уходит
корнями. Всё выходит – из меня.
Во мне – ещё вслепую – слово бродит,
в своём звучанье тишину храня.
Мои вы дети – музыка и слово.
И даже ты, любовь, – детёныш мой.
Нет в мире места у тебя другого,
где, затаившись, можешь быть живой.
Где молча – губы в губы, очи – в очи,
где в жертву всё – бесшумному огню.
Любовь, пребудь во мне все дни и ночи,
я обниму тебя и сохраню.

Я – человек. Горю и не сгораю.
Мир обниму, в его объятиях замру.
Я сотню раз на дню рождаюсь, умираю
и верую, что всё же не умру.
Я – искорка божественного света,
меня не загасить и не унять.
Ах, может, только в том моя победа:
улыбкой, словом этот мир менять.
Присутствовать. А, значит – быть при сути,
что вне всех наших формул и систем,
свидетельствуя всей судьбой о чуде,
которое зовётся бытием.

Я – берег моря, полоса песка,
я – часть пространства – с ним ты хочешь слиться.
Одежды сбрось. Почувствуй: шевелится
песчинка возле твоего виска.
Песок податлив – примет форму тела.
А солнце – жарит, расплавляя плоть,
чтоб ком живой – пустили снова в дело,
чтоб заново тебя слепил Господь.
Ты был угрюмым – где твоя тоска?
Был озабочен – где твоя забота?
Я, полоса горячего песка, —
учитель твой. А, значит, вся природа.
Так обними меня – вот миг свиданья!
Ложись, словно детёныш, в колыбель.
Горячая песчинка мирозданья —
забудь о том, что Дело есть и Цель!
Ничем и никому ты не обязан.
Расправься и расплавься. Стань никем.
Или, точней – стань всем на свете разом,
будь морем, солнцем, ветром, мною – всем!
Песок – я камнем был, горой, скалою,
и, как никто, был в мире форм я твёрд.
Но время пилит всё своей пилою.
И нынче я – иною долей горд.
Бежит волна – и ляжет вдруг покорной.
И жизнь, быть может, лишь тогда полна,
когда мы жертвовать готовы формой.
Всё бытие – Единого волна…

Я лошадь. Да, я загнанная лошадь.
И этот день уже, пожалуй, прожит…
А новый день – не в силах я начать.
О, убежать, исчезнуть, одичать!
Ах, Господи – как будто тянут жилы…
Двужильна я? Трёхжильна? Может быть.
Но где же взять мне, как найти мне силы,
чтоб этот воз тянуть, чтоб дальше жить?
Я лошадь, лошадь… Я едва дышу.
Пока живая, я стихи пишу,
нездешние пространства открывая.
Хромая рифма и строка кривая,
но правда в них, но стук моих копыт.
но стихотворный ритм – сквозь эту жуть, сквозь быт.
Я загнанная лошадь. Я крылата.
Я может быть, мифический Пегас,
но жизнь изматывает до упада.
А всё же пыл – не до конца погас.
Усну – огня в душе остаток тлеет
и жжёт. И рифме в такт – машу хвостом.
Как будто бы над белым я листом
тружусь во сне – и чем-то чудным веет…
Глаза открою – снова быт. Всё то же…
Дай воздуха глоток, дай миг свободы, боже!
Ни шагу больше! Хоть кнутом хлещите,
снимайте шкуру! Баста. Не взыщите.
Я – загнанная лошадь, лошадь, ло…
Я падаю!.. Как сладко… Как тепло…