Ханс Бёрли - Из современной норвежской поэзии

что значит быть бесконечно малым.

Осень пришла рано.

Северный ветер,

горы в снегу,

блеклые краски.

Но я слышу, как мои мечты

шепчутся,

словно дети по ночам,

словно арестанты на прогулке:

- Далеко-далеко в снежных полях,

у рек, таких быстрых,

что они никогда не замерзают,

живет Птица,

ярко-голубой зимородок

с солнечным оперением на груди.

Слова - это бессилие. Послушайте только

всезнайку, который рассуждает

об искусстве. Он стоит

с таким начитанным видом

и мечет дымовые бомбы

в святыню.

Я больше не верю

в слова хитроумные,

глубокомысленные,

равнодушно зевающие.

Я верю

в безмолвие

рук,

в прикосновение,

в близость.

Я верю, что мы

должны снова раскопать Помпею

из лавы и пепла.

Руками.

Перевод Ю.Вронского

В самый беспросветный зимний день,

когда солнце, словно раненая глухарка,

низко летит над заснеженными южными вершинами,

ты предчувствуешь весну, уловив невыразимо тихую

мелодию, звучащую в сумеречном свете:

сама жизнь сидит на морозе без рукавиц

и играет на свирели,

не подозревая, что ее слушает кто-то,

чьи уши наполовину заложило

тишиной и смертью.

И вдруг ты видишь: да это же

черный дрозд! Он сидит

среди заиндевелых веток

и тихо играет для самого себя.

Найдет мелодию, сыграет ее, потом повторит,

бесконечно осторожно модулирует он одну тему,

творя солнечную песнь, которую споет

в сырой день распутицы,

в день распада и возрождения.

Арктур

висит низко на западе,

красноватый

и словно сочащийся светом.

Я видел его еще в детстве

со двора нашей лесной усадьбы

вечерами на исходе лета, когда темнота

пахла спелым овсом.

Он мерцал сквозь листву и хвою

над холмами на западе. Цедил свои лучи

сквозь тяжелые росистые ветки,

зеленые от жизни на Земле.

Когда ветер тревожил лес,

казалось, будто руки

осторожно прикасаются к звезде

и ласкают ее.

С тех пор мои долгие мысли

о вечности

всегда проходили

сквозь листву и хвою.

Осенним днем ты уходишь с вырубки

и покидаешь

еще горящий костер.

Берешь свой инструмент и уходишь

в туман и тишину,

а отблеск зажженного тобой костра

ощупывает стволы у тебя за спиной

и лица тех, кто остался

сидеть в освещенном кругу...

Вот так же

мне хотелось бы

уйти из жизни.

Ведь я знаю, нам дан

лишь короткий срок. Я уже вижу,

как ветер кружит белый пепел

над холодной ямой,

оставшейся от пляшущего костра, как олень

долбит стертым от снега копытом

середину кострища.

Перевод Ю.Вронского

Ночной дождь сдвинул с места

хвою на тропе...

Хрупкие тени вереска и травинок

вышивают синие стежки по краю тропы

в утренних косых лучах. Ты кладешь в рот

несколько матовых от росы черничин,

к языку прилипает холодный листок вереска...

Как прекрасно! Это вкус

самого земного утра. Ты живешь,

но здесь нет ничего,

что существует ради тебя.

Свободен лишь тот,

кто постиг эту истину.

Рядом с моей тропой

лежит огромный валун.

В прозрении, что бывает лишь ранним утром, я вижу,

как страшный космический холод приникает

к серым, драконовым бокам валуна. И тогда

камень уже не зовется камнем, он -

лишь пустое пространство в моих мыслях.

Все, что ты можешь сказать о камне, -

для Вселенной ложь. Ты должен научиться

языку без слов. Постичь код Млечного Пути,

состоящий из безмолвия и тайны.

Оставь свои человеческие слова

среди поношенной одежды

на вешалке в сенях,

когда идешь к камням.

Быть человеком - это болезнь.

Выздоровление невозможно,

и все наши усилия сводятся к тому,

чтобы искать обезболивающие средства.

Прикованный к собственной тяжести,

ты мечтаешь о побеге.

Покуда смерть не снимет с тебя кандалов

и ты не полетишь без души

в небесном мраке над бурунами света

прочь от зеленых берегов,

где цветы счастливо звались цветами