Леонид Оливсон: Осколки зеркала моей взрослой жизни

Экспресс-автобус совершал обычный рейс.
На остановке промежуточной она не вышла.
Тут женский ум и логика работали, не дрыхли…
Ведь до конечной далеко – не ближний дрейф.
Две женщины бок о бок рядом ехали.
В руках у каждой был пакет закусок и вино.
«Как обратиться к ней?» – одна кумекала:
«Чтоб попросить ее, все сделав, как и заведено?
Раз не сошла, то значит едет в мой район…
И хороша собой! Стоит с бутылкой для кутилы,
К красивому мужчине едет. Что гул¸н
Красивых там – мой муж и бойфренд мой, такой же
милый.
И ехать к моему по логике она не может…
А значит, едет к мужу моему сейчас.
А он – мерзавец! Сразу любодеек двух треножит…
Но Катя-то в командировке, на харчах…
Так значит рядом стоит вторая… Галя!».
– Галина, помогите сейчас мне оплатить проезд.
Не удивляйтесь! Я вычислила Вас, и Вы мой «гест»
(гость-guest).
Я знаю кто Вы… Не будем зубоскалить!

Каких только чудес на свете не бывает…
О чем поведал нам полиции report,
Случилось это во Флориде средь лужаек…
Пикантный мог быть нарисован натюрморт.
Словесный громкий спор шел между соседками
Из-за границы усадебных участков,
Где обменявшись эпитетами крепкими
В борьбе… На лицах остались отпечатки.
На помощь вызван был из полиции сержант.
Инициатор спора, леди Пэгги Хилл,
Внезапно, в долгом разговоре войдя в азарт,
Его чмок в нос, прижавшись вдруг, что было сил…
Сержант опешил и подозвав сотрудника,
Ведь это было против его желанья.
Мягко, свалив на землю, надел наручники…
Ее отправил в тюрьму для наказанья.
Чего она вдруг учудила с властелином?
Ведь умудрилась поцеловать сержанта!
Кто больше в этот миг имел адреналина?
Ей показался, быть может, он атлантом.

В аудитории в Манхэттене лектор вел уже урок,
Вдруг в зале быстро появился белокурый мотылек –
Блондинка, как бутон цветка!..
Пробралась меж сту-льями в проход
И в зале от ее фигурки взгляда никто отвлечь не мог.

В восторге лектор неожиданно притих… В молчании
У лыбки слушателей будто осветили здание,
Чего же позабыла «стрекоза» с улыбкою принцессы?..
Она присела, вытащив блокнот – она была из прессы.

Теперь она, эта красавица, была недалеко.
Я долго не спеша мог в перерыве разглядеть ее –
Ее точеную фигурку и талию осиную,
И руки персикова цвета божественно красивые.

В аудитории как по команде все приободрились,
Задумавшись и вспоминая, как в юности кружились
В счастливой, уж давно-давно ушедшей, юности своей…
И каждый девушек таких же желал бы для своих парней.

Урок продолжен был о сложностях рекультивации
В условиях гигантской западной урбанизации…
Какие в этой обстановке быть могут констатации,
Когда рождались мысли о ее поэтизации.

Я долго был в Манхэттене вчера,
Где мы гуляли с целью с мамой…
Увидеть я его хотел, а зря!
Какой я был дурак упрямый.
Везде по сторонам поток машин
Шел по сигналам светофоров,
Был слышен непрерывный шорох шин,
Жужжащий перестук моторов…
И пахло гарью и гудроном.
Все это озадачивало нас,
Как нам хотелось быть вороной,
Кто дышит сверху воздухом сейчас.
Сказал я маме: «Хочу я в тишь,
Где по утрам услышу пенье птиц,
Где в детском клубе на афише
«Бакс Банни» есть и много небылиц»…
Конечно же, Манхэттен не для нас!
Он интересен уже взрослым.
Нам не понятен где-то их экстаз,
И дым противен папиросный.

О ужас! Что творится на планете,
Что делают порою девки, пацаны!
И все это – в пределах штатов всей страны…
Как стало страшно жить на этом свете!
Крик детский слабый нас не тревожит, привыкли
мы к нему…
В семействе у нашего соседа родился человечек,
Нам важно, чтоб когда он вырос – не был только
баламут.
А для его родной семьи – чтоб он их жизнь всю
обеспечил.
Капитализма век, как всем известно, был всегда
жесток.
Ребенок в детстве очень даже может быть у
наших ног.
Но мы поглощены лишь с мыслью удержаться на
работе,
Дитя ж на страшной дикой улице… Он целый
день «в пехоте».
Нет времени совсем свободного следить за туне –
ядцем:
С кем дружит он в саду, а с кем никак не может
уживаться?
А если скрытный, как мы узнаем, с кем у него
разлад…
Ведь он от схваток на дворе становится лишь
диковат.
Встает всегда вопрос: Каким он вырастет, ребе –
нок мой?
Нормальным ли на век останется, иль будет
«голубой»?
И что в нормальной средней школе встанет он в
ряду незнаек,
Но секс, с гондоном или без, небезызвестен уж
лентяю.
Когда мы узнаём о «доблестях» всей этой братии,
Всем хочется закрыть прорехи нашей демокра –
тии.
Нам следует побольше быть с детьми и изве –
щать их прессой,
Что иногда полезней в церкви быть и насла –
ждаться мессой.
Та жалость у родни, присущая к их деткам, их
«богам»,
И вседозволенность, что процветает и поныне
там,
Тут позволяет вырастить неласковых таких
созданий…
И вот итоги той жизни, что прошла без воспи –
тания.