Леонид Оливсон: Осколки зеркала моей взрослой жизни

Устройство покупалось, но только через интернет.
Полиция, неладное почуяв, пошла им вслед…
И за обман они осуждены лишением свободы,
Чтоб неповадно было делать и другим такие шкоды.

Америка (не хмурьтесь) – страна больших сутяг!
Как не печально, но это не вранье, а так.
Используя с любой острогой комический предлог,
Всяк умный человечек не прочь урвать, ну хоть кусок.

Ведь жалобы по делу идут и от простых людей,
Почти заведомо не знающих законов;
И от высоких вершителей судеб людей – судей,
Не знающих любых известных им препонов.

Примеров пленительных тут можно много привести
Даже в Нью-Йорке, не надо очень далеко идти.
За компенсацию «МакДональдсом» старушке –
За обжиг кофе в помещении из кружки.

Иль случай – ну, для создания смешной комедии,
О постыдной тяжбе в Вашингтоне некого «судьи»
В химчистке по поводу утерянных штанов…
Решить абсурд сей весь мир юристов не готов.

Позорный иск «судьишки», увы, не может быть велик…
Да, сделал он переполох, этот самодур-старик!
И что простительно совсем простой старушке,
То не судье – за старые уже штанишки.

Вы не находите, что он просто оборзел,
Он миллионы долларов требовать посмел!..
Изменит ли подсчет всех исков мировоззрение?
Да. Меркантильность достойна больше… сожаления.

Да. Потому что адвокатов так много развелось,
Что много денег компаниям виновным обошлось.
Тут наконец-то президент решил вмешаться,
Что с этим бизнесом пора бы разобраться.

Ну все же, как перекрыть сутягам этим кислород?
А в будущем куда нас эпидемия приведет?

Я ясно слышу кашель детский с громким плачем,
Но голос помощи малышке тут не слышен.
А мать с отцом в квартире не сходны ль с парой кляч?
Ничто их в этой шаткой жизни не колышет…

Вот, наконец-то, кто-то встает к нему, кряхтя,
Постукивает тихо ребенка по спине…
Я слышу… Прекратился плач и возглас «тятя».
В квартире тихо. Он успокоился во сне.

Как видно, поперхнулося дитя слюнями,
Закашлялось, естественно, с испугу плача…
Родителям его придется быть «конями»,
Счастливых их еще не скоро ждет отдача.

Как мне хотелось ему от всей души помочь!
Но как? Я в туалете… С другого этажа
Хоть кашель с плачем слышу. Уже повисла ночь,
Я не имею права устроить эпатаж.

Больным бессонницей в домах многоэтажных
Порой любые восклицания слышны все,
А может все же мне и постучать вальяжно,
Дав монолог им гневный мой о «дитя слезе».

Ну, оторвись же, наконец, от кресла,
Мое прекрасное и умное дитя!
Ведь скоро, очень скоро твои чресла
В него начнут, сынок, слегка произрастать.
Ну что ты там увидел на экране,
И отчего ты так в восторге, без ума,
Не лучше б с Чеховым, да на диване?
Не тратил бы ты нервов с мамой дома зря.
Теперь часами я слышу трескотню…
То нажимаешь ты на кнопки «борда».
Твои без устали и смех, и воркотня,
Ты с гильдией своею играешь гордый.
Мне непонятно, что ты теряешь время…
Ведь это – увлечение… Я знаю
Какая мудрость привходит в твое темя,
Оно пройдет и я не унываю.

Машин по обе стороны стоящие ряды,
А слева фабрика весьма больших матрасов.
Работаешь ли доктором иль медсестрой здесь ты,
Иль бегаешь по этажам с утра «саврасом»…
И этот путь ты делаешь быстрее тени,
Порой с семи часов утра вновь по ступеням.
Ты недовольна этим – по большому счету, всем…
Но если б не работала ты здесь – была б ты кем?
Ты лишь всего однажды некий шанс имела
Врачом работать – не в магазине продавщицей.
Но твоя мама вдруг сдала и заболела…
Пришлось в семействе тебе, как белке, покрутиться.
Тот лучший шанс был навсегда упущен нами.
Была б с руладами гинекологом работа,
Работала б ты с медицинским персоналом…
Пришлось и мне б вовлечься в домашнюю заботу.
Ты разрывалась между сыном, мной и мамой,
Ходила и трудилась, как «саврас» упрямый,
Пока не появилась хорошая возможность
В работе, где так необходима осторожность.
И, наконец, с детьми работа: ты их любила…
И честно, самоотверженно, не для блезира.
Но язвы на ноге расти все продолжали…
Все эти годы ты ходила с бандажами.
И после долгих трудных лет и очень тяжких мук,
Ты, кажется, нашла тот настоящий офис.
А то уж было эту ногу отрезай… каюк.
А с тех врачей рекламных что ты испросишь?
Тебе б сейчас, да мужиком бы уродиться,
Имея склад характера достаточно му жской.
Но бог создал тебя тигрицей белолицей,
Ты стала в юности феноменальною красой.