Юрий Монарха - Любовь зла. Литературные пародии и избранные стихи

Но судьба всё прочла иначе,
Сытость трав в синеве тая.
Я прикован к машине, даче —
С этим сжился когда-то я.

В смоге лет задохнулась нежность.
Пошлость снов, как зубная боль.
Проклинаю я, неизбежно,
Поедавшую душу моль.

Свет Луны не согреет плечи.
Отсыреют в вине слова.
Обнищание душу лечит,
Обмещание — никогда!

Повстречались две мечты
В тихом омуте столетий.
Ярко звёзды жгли костры,
Плакал Месяц — лишний третий.

И всю ночь любви глаза
В лица нам смотрели звёздно.
Долго нас трава в слезах
Провожала ранью поздней.

Но, как искры от костра,
Невозвратны счастья миги.
Вот и кончился парад
Дней-страниц в волшебной книге.

Только Месяц в вышине
Часто ночью бродит поздно,
Где трава в седой росе
Смотрит ласково и звёздно.

Фактурой — хоть под эполеты,
Трудов и лет полна сума.
Умён. Но даже в эти леты
Не знает горя от ума.

Иду в хорошем настроении
На встречу в праздничный отдел,
Вдруг, слышу: «Вон — товарищ Ленин!»
Застыл я и оторопел.

Весна — период обострений,
Но казус сей легко понять:
Словами «он — товарищ Ленин»
Здесь можно каждого назвать.

Меняет лета изумрудный цвет
Природа на осенние одежды,
Но скорби смертной в том процессе нет —
Всё продолжается, как прежде.

Слепым дождем с небес стекает грусть,
Особым блеском зубоскалят лужи,
И солнце сердцу учащает пульс,
Горячим диском облака утюжа.

Что будет завтра, или через год —
То безразлично берегам зелёным.
Беспечно в воду смотрит небосвод,
И рукоплещут ветру ветви клёна.

Лишь род людской, гремя на счетах строк,
Итожит суммы прожитых мгновений,
Не ведая, что призрачен итог,
Что прелесть жизни в смене поколений.

В чёрный вторник, страшный вторник
Снился мне кошмарный сон:
В нём по-русски пел Бетховен,
А чуть позже — Мендельсон.

Сам Шекспир слегка насупясь,
Тоже, видимо, устал,
Переводы Иры Чупис
С уважением читал.

А потом придумал пьесу
Про сегнето-магнетизм,
Тербий, Грецию, Одессу,
И научный культ-туризм.

Байрон спорили с Лонгфелло
О горе Фернандо-По.
Вышел злой, как Азазелло,
Ворон из Эдгара По.

В завершение кошмара
Ворон каркнул мне в глаза:
— Будешь спать на семинарах? —
Я ответил: — Никогда!

Грозовые облака,
Вечер гаснет в травах.
Принеслась издалека
Воронья орава.

Всё тревожней вышина,
Тише и темнее.
Одуванчиком Луна
Пред грозой бледнеет.

Старый дуб листвой дрожит,
И, как черт от палки,
Хвост поджав, в сарай бежит
Пёс смешной и жалкий.

Как посланник зимних стуж,
Золотым грозя парадом,
Из больших и малых луж
Смотрит осень тусклым взглядом.

Только хрупкая роса,
Словно капельки рассвета,
Да влюбленные глаза
Отражают зелень лета.

Он никогда не скажет «пас»,
И не пропустит тур.
Всегда в отличной форме — Ас!
Без всяких физкультур.

На семинарах — демократ,
А, значит, быть войне,
Когда сморозишь что не так,
И ты не на коне.

Взяв в руки мел, в любой среде
Порядок наведёт.
А там, глядишь, с его идей
И нам перепадёт.

Ему не нужен пулемёт
Над пропастью во ржи.
Он чистой логикой возьмет,
И не пропустит лжи.

Стоит за истину горой
Как древнегреческий герой,
Царь Леонид из Спарты,
Наш академик Пастур!

Одичал и оброс сединой,
Прячет старость за серой осиною,
Откричался, теперь он иной —
Бережёт тишину лебединую.

Здесь торжественно время течёт,
Отдыхают усталые пристани,
Только прошлое в зеркале вод
Смотрит ввысь изумлённей и пристальней.

Каштаны падают
и о землю бьются.
Словно, на ветках
им что-то мешает,
И через боль и паденье
решают,
Вдруг расколоться
и улыбнуться.