Владимир Соколов - Это вечное стихотворенье...

Надо забыть горе
Этих кончин вечных.
Надо открыть море
В свете пучин Млечных.

Я за столько лет не нагляделся,
Не налюбовался на тебя…
Город в белый снег переоделся,
Чистоту внезапную любя.

Я за столько лет еще не свыкся
С первопутком около домов:
Снеговик с загадочностью сфинкса
И в снегу две ветки двух тонов.

Я хочу продлить их неизвестность
Изморози или черноты.
Но тогда вступаешь в эту местность,
Инея не стряхивая, ты.

Пусть висок мой в иней приоделся.
Будь со мной, тревожась и любя.

(Не уйди, мой город разлюбя.)

Я за столько лет не нагляделся,
Не налюбовался на тебя.

Ворвался в сон огромный куст жасмина:
Зашелестел, запах, заговорил,
Как стих «с упреком давнего помина»,
Едва мерцая, в сумрак воспарил.

Но все ж откуда рифма — «ужас минул»?
Я этих слов совсем не говорил.
Я говорю: как привиденье, бродит
Туман в деревьях, где живет сова…

Но кто во тьме моей рукой выводит
Свои почти сторонние слова:
«Оставьте — мысль — о ядерном — ударе —
Вас — вот — уже — идет — на вашем — Шаре —
Совсем — другой — материи — распад —
Она — была — нетленной — но…»
Я бросил
Перо. Оно пошло писать само
О том, что я без лодки и без весел
Плыву туда, где начато письмо…

И должен я теперь, хотя б немногим,
Покуда этот мир еще не пуст,
Заметить им, неглупым и двуногим,
Что тлен уже из их исходит уст.

Я пробудился. Этот куст жасмина
Один из сна остался моего
И говорил, что если ужас минул,
То людям знать не надо ничего.

Из-под пера бумага ускользала.
И в миг, когда Сатурн совпал с Луной,
«Ты верно понял», — небо мне сказало.
«Домой пора!» — сказал мне дом земной.

Пошли сжиматься годы в час единый!
Что ж, я опять себе не господин.
Но кто ж тогда польет мой куст жасмина?
«Неважно. Бог польет», — сказал жасмин.

Однажды мне шепнули: вы — пришелец!
Я только палец приложил к губам.
И улыбнулся. И заплечный шелест
Так грустно канул к липам и дубам.

Петродворец сиял во всем параде,
А женский взор сиял, как бирюза,
Но, спохватись, в земном и сером взгляде
Я спрятал настоящие глаза.

Со мной случалось очень редко это.
Я так привык держать себя в узде.
Но были Дни великого поэта,
И я забыл, что я не на Звезде.

Я должен быть не узнан и не понят.
Я должен быть держащимся в тени.
Я должен быть не тем, о ком трезвонят,
А тем, кто каждой улице сродни.