Абулькасим Лахути - Ветер утра

Слыхал я, было встарь в одной из стран
Селенье небольшое Мардистан.
Не старясь от годов, еще в расцвете,
Там жили женщины и с ними дети.
Любая среди жен того села
Другую мужним именем звала:
С почтением звала женою Сама,
Женой Сангина иль женой Бахрама…

Вблизи села, под ясной синевой,
Тенистый стройный лес шумел листвой,
Там подымались кедры и платаны,
И кипарисы — что красавиц станы.
Куда ли глянешь — статуя стоит:
Здесь бронза, дальше мрамор иль гранит.
То были все мужей изображенье,
Недавних обитателей селенья.
И каждый памятник со всех сторон
Был цветником отрадным окружен.
Там песни соловьиные звучали
И розы в лад головками качали…
Обычай был у жен деревни той:
В день всем известный, каждою весной,
У них дымились очаги до света,
Готовились и яства и шербеты.
Набрав в корзины дичи и приправ
И щедро детям лакомства раздав,
Концы ногтей окрасив хною алой,
Обрызгав косы амброй из фиала,
Сурьмой отметив брови красоту,
Одеты в шелк и нежную тафту,
Со звонким сазом, бубном и свирелью,
Предавшись беззаботному веселью,
Они, с собой нарядных взяв детей,
К заветной роще шли деревней всей.

И каждая там, памятник целуя,
Кудрей склоняла смоляные струи
И с мужем, недвижимым и немым,
Усаживалась рядом, как с живым.
Слова любви твердила, как бывало,
И пела для него, как встарь певала,
И речь неторопливую вела
Про все заботы дома и села.
Припоминала верная подруга
Всю доброту любимого супруга,
И рвался из груди невольный стон,
И взор темнел, слезами увлажнен.
Припоминала подвиг, полный славы,
Плоды его отваги величавой.
«Ты вечно жив, — шептала, — храбрый друг!
Ты гордость наша, сила наших рук!..»
И сразу слезы вдовьи высыхали,
И щеки алы вновь, и нет печали.

В один из дней подобных в Мардистан
Явился путник из далеких стран.
Глядит вокруг: на улицах селенья
Тишь, пустота, ни слова, ни движенья.
Прошел деревню вдоль и поперек,
Живой души нигде найти не смог,
Невольно тем безлюдием встревожен,
«Здесь есть ли кто живой?» — вскричал
прохожий.
На голос этот из одних дверей
Вдруг показалась, мертвеца бледней,
Вся в черном, женщина. Грустна, согбенна,
Как будто всей обижена вселенной.
Как ветвь без листьев, руку подняла,
Путь указала к лесу и ушла.

Дошел до рощи путник изумленный.
Увидев женщин, круг их оживленный,
В недоуменье вопрошает он:
Чему их дружный праздник посвящен?
И кто таков тот призрак одинокий,
Весь в черном, полный горести глубокой?
И Мардистаном отчего зовут
Село, где только женщины живут?

Услышал он рассказ про подвиг славный:
«Наш край подвергся бедствию недавно.
На нас напала чужеземцев рать,
Задумав край цветущий растоптать.
И стали нашего села мужчины
Преградой первой на пути лавины.
Никто склонить колен не пожелал,
Никто отдаться в плен не пожелал,
Припять неравный бой решился каждый,
И ста врагов не устрашился каждый.
И дорого мужчины жизнь свою
Все продали в неслыханном бою.
Увидели герои, погибая:
Примчалась грозно армия родная…
Отчизна вскоре в огненных боях
Развеяла по ветру вражий прах.
Так малая деревни нашей сила
Ключи победы родине вручила…

Но муж один меча не удержал,
Трусливо с поля битвы он бежал:
То был супруг — загадку я раскрою —
Печальной тени, виденной тобою.
Позорной вестью той удручена,
В глубокий траур облеклась она,
Сказав подругам: «В счастье вы живите.
Меня же с этих пор вдовой зовите».
И трус попал при жизни в мертвецы.
Но вечно живы наши храбрецы,
Поныне имена супругов с нами,
Гордимся мы героев именами.
Из всех безмужних этих жен одна
Вдовеет — малодушного жена.
Лишь у нее отца не знают дети,
И тяжело на белый свет глядеть ей…
Теперь ты знаешь, отчего народ
Селенье наше «Мардистан» зовет».
Едва умолкнуть женщина успела,
Движеньем, шумом роща закипела,
Плескался флаг, бил звонкий барабан…
Отечество прислало караван.
Из городов окрестных и селений
Горячим словом, с грудой приношений
Сограждане приветствовать пришли
Очаг победы, славу всей земли.
Они, детей отцов неустрашимых
Лаская, говорили: «Мы взрастим их.
Они такими станут, как отцы:
Из них герои вырастут, борцы…»
Запели снова сазы и свирели,
О мужестве, о жизни люди пели…
Потом, когда спустился мрак ночной,
С героями простясь, ушли домой.
А путник тот в Иране и в Туране
О доблестном поведал Мардистане.