Владимир Пруссак - Цветы на свалке

Но прежде победить! И, напрягая
Остаток сил, указанной черты
Не могут досягнуть, и Смерть, вздыхая,
Бросает им забвенье с высоты.

Все для войны – и подвиги и мысли;
Засеяны костями семена.
И павших невозможно перечислить.

И вновь, в шинелях серого сукна,
Идут на бой на Сомме или Висле,
Но чаша не осушена до дна.

Но чаша не осушена до дна!
Гонения ушедшим слишком рано!
Подавленная воля не вольна,
Нельзя в себя замкнуться невозбранно.

Петля потомкам явственно видна,
И цепи небывалого обмана
Готовы до последнего звена –
Грозит копьем железный Рах Romana.

Все для войны! Не думай о себе
И не живи, мечтатель, одиноко,
Но принимай участие в борьбе.

Бежит, бежит струя рдяного тока,
И люди доверяются судьбе,
И в гуле битв ничье не видит око.

И в гуле битв ничье не видит око,
И в гуле битв у всех притуплен слух,
Не различить зловещего упрека,
Вотще, вотще предупреждает Дух.

И все рассвет по-прежнему далеко,
И в третий раз не пропоет петух,
И вождь и пленник не поймут урока,
Костер надежды вздрогнул и потух.

Сложил копье воинственный Георгий,
И только золота проклятый звон
И голоса предателей на торге,

А в этот час, заслыша скорбный стон,
Восходит Солнце в яростном восторге
В краю, где в море рухнул небосклон.

В краю, где в море рухнул небосклон,
Сливаясь с ним в прозрачно-желтом свете,
И вишен ароматом напоен
Горячий воздух, в снах тысячелетий;

И вечером кули бежит в притон,
Где опиум раскидывает сети,
Задумался Китай, и ждет Ниппон,
И люди – созерцатели и дети.

Оставлены старинные мечи,
В оружье вкралась ржавчина глубоко,
Сгорает жизнь спокойнее свечи,

Но, может быть, пробудятся до срока
И грянут тучей хищной саранчи
Медлительные правнуки Востока.

Медлительные правнуки Востока
Уже давно внимательно следят:
В борьбе междуусобной и жестокой
Арийцы слепо пьют смертельный яд.

И хлещут брызги ярого потока
И странным ожиданием томят:
Тебе, Восток, тебе взойти высоко
И царственный тебе принять наряд.

Что сделает неумудренный кровью
Усталый Запад, в бедах исступлен,
Когда, стекаясь к бранному становью,

Неисчислимым множеством племен,
Монголы, соблюдая месть сыновью,
Нарушили тысячелетний сон?

Нарушили тысячелетний сон
Наследники Великого Могола,
И Майдари насмешливый взнесен
Над желтыми, заполнившими долы.

Как воины, уступами колонн,
Они идут, гудит призыв веселый,
И каждый князь смущен и ослеплен
Величием всемирного престола.

Гордясь, ликуй, воскресший Чингис-Хан!
Отмщение убийства и порока
Твоих сынов непобедимый стан,

Что выстроят, по изволенью Рока,
В святом Петре – незыблемый дацан…
Сбылося предсказание пророка.

Сбылося предсказание пророка,
Борьба неравносильною была,
Пал третий Рим, не дав любви зарока,
Во прахе Византии купола.

Раздавлено беспечное барокко;
Готических соборов полумгла,
Где Сатро Santo в желтых пятнах дрока
Не оскорбить пришельцев не могла.

Безжалостны дикарские удары,
Обычай крепкий всюду водворен,
А непокорным – плети и пожары.

И, знаменуя Силу и Закон,
Как утро – новый, словно вечер – старый
Взвился над миром пламенный Дракон.

Взвился над миром пламенный Дракон,
Ему почет и скипетр и порфира,
И тысячи рассеянных корон
Князья приносят самодержцу мира.

И озарит непоколебимый трон
Смиренных подданных – зарею мира,
И желтый лик – в церквах среди икон,
Ему – мольбы и трепетная лира.

Дракон. Не века золотого власть
И не Мессии радость мировая,
Нависла огнедышащая пасть,

И знают люди, тихо засыпая,
Вовек немыслима иная часть…
Давно забыт обет земного рая.

Давно забыт обет земного рая,
Тяжка братина бранного вина;
Старинную Европу раздирая,
Гремит неистощимая война.