Юлиан Тувим - Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

Сложу для молитв я холодные руки,
Буду шептать слова в темноту…
Пусть слов [20] Вставлено над строкой, от руки. тех елей утешит муки,
Пусть тишь проникнет в души пустоту.

Я буду ждать благодатного чуда,
Ждать нисхожденья святых лучей,
Когда увижу в мгле жизнетворной
Сиянье тихих благих очей.

Сойдёт неслышно, с любви улыбкой
Из тяжкой оправы Лик Святой.
И речью дивной, нездешне-зыбкой
Будет учить о земле иной, —

Земле, зажжённой лучами Духа,
Где мысль и слово как шелест крыл,
Где нет печали, томленья духа,
И жизнь как праздник свободных сил!

И буду верить в тот миг манящий,
Что мир сменили святые сны…
Услышу голос в душе звенящей,
Зовущий сладость иной весны.

Мне кажется порой, в час смутных размышлений,
Когда мысль сплющена бессильною тоской,
Что можно сбросить вмиг кошмар земных видений,
Лишь надо вспомнить что-то… мной забытое давно.

И ясен жизни путь: бежать в уединенье
От голоса людей, внушений лгущих книг
И вспоминать… Всё вспоминать, с растущим напряженьем,
Забытый свет, мной виденный лишь миг.

И вот настанет час, час тишины великой,
И в душу низойдёт познанья острый луч:
Услышу рост тогда я мхов на скалах диких,
Проникну в тьму земли и в сны летящих туч;

Постигну тайны я созвучья сфер небесных,
И мысли ангелов узнаю, не страшась;
Увижу в красоте незримо-бестелесной
Я сонм творящих сил, – в тот предреченный час!

И пусть сожжет тот луч глаза и мозг познавший.
Пусть Мудрость вечная убьёт трусливый ум.
– Приди, разящий миг, и дай в себе исчезнуть,
В тебе хочу найти я смерть бескрылых дум!

Приходи… Мы с тобой помолчим
О вечерних полях…
О словах, что так свято храним
В разлученных сердцах.

…Так мы будем с тобою внимать
Тишине. —
Завтра, в сумерки, ты возвратишься опять [21] Два стиха напечатаны как один, явная опечатка исправлена.
Погрустить в полусне.

В тумане призрачном уж звёзды побледнели.
Расстались молча, как чужие, мы.
Бездрёмные качались тихо ели
В холодных снах предзимней тишины.

И очи в этот час твои были печальны,
Как отгоревших звёзд рассветный блеск…
… Мы слушали тогда, как на пруде кристальном
Звенел и умирал крыл лебединых всплеск…

После ночей нечистых упоений
И грешных ласк,
Когда огонь жестоких наслаждений.
Дрожа, угас…
Когда слеза зажжёт стыдом ресницы
И ночь в душе —
Люблю глядеть, как вольно реют птицы
Там… в вышине…

Отпусти мою душу незримым лучом
Отлететь к тишине безглагольной…
Рассеки её, Боже, Ты смертным мечом,
Вознося к высоте Предпрестольной!
Край пути. Сердце ранено отсветом дня.
Время кончилось с жизнию дольней.
Я иду, я иду… Не отвергни меня,
Дай прильнуть к тишине безглагольной…

Вечерняя печаль нисходит на поля.
Колоколов призывных слышу звоны…
И пурпуром зажглись бездвижных туч края,
И дальних гор немеют склоны.

И в этот час, коль в сердце грусть поёт,
Забытая в мельканьях дня тревожных, —
Воскреснет в сумерках и душу увлечёт
К мечтаньям призрачным о счастье невозможном. [22] В оригинале под стихотворением надпись карандашом, возможно, «В. NB.».

Густеют сумерки. Ползут в усталый ум.
Туманом влажным и холодным.
Сплетенье серых чувств и звенья бледных дум…
Хочу их разогнать усилием свободным, —
Но воля тупо спит. Всё сумерки густей…

Туман поёт в душе тоскливо и уныло.
Вдруг вспыхнут отблески неведомых огней!
Всё это, помню я, когда-то… раз уж было…
И в душу вновь пришло —
И сумерки густей.

У рояля, пропевшего струнную песню,
Ты сидела, прощаясь с излётной мечтой.
– Мы по тайным путям из страны неизвестной
Возвращались в беззвучье с тобой.

Было больно искать обескрыленной мыслью
В дольней жизни приюта тоски:
Мы опять одиноки, опять беззащитны,
Мы лишь в мигах созвучий близки.