Примо Леви - «Я в Берлине. Сидоров»

Оока Макото и Таникава Сюнтаро пишут: «Стихотворение „О смерти“ посвящено тому, как меняется понимание Аюкавой смерти в разные периоды его жизни. Произведение интересно тем, что искусная самокритика здесь сменяется юмором».

И мировосприятие, и художественный язык Витторио Серени сложились задолго до первых поэтических опытов, в раннем детстве, а развивались — памятью о нем. Отец Витторио служил начальником таможни на приграничной железнодорожной станции. Луино, городок у отрогов Альп, на берегах узкого северного рукава Лаго Маджоре, — железнодорожные ворота Италии для стран Центральной и Северной Европы. На вагонах поездов, изо дня в день в определенные часы проходивших через Луино, читались названия более чем половины европейских столиц. Такие скромные предметы, как сетка расписания и стрелка вокзальных часов, имели волшебную власть соединять ритмы детской жизни, воображения, игр, снов и мечтаний Витторио с ритмами далеких блестящих городов. Мальчику из семьи, условно говоря, «станционного смотрителя», кажется, было предопределено иметь особые отношения с пространством и временем. Именно из полусознательного детского опыта он вынесет то острое и индивидуальное чувство вовлеченности в историческое пространство и время Европы, которое на всю жизнь останется характерной, отличительной чертой его поэзии.

Важным этапом в интеллектуальном и эстетическом развитии Серени явилось обучение на философском факультете Миланского университета, в семинаре по эстетике профессора Антонио Банфи. Этот семинар в 1930-е годы оставался одним из немногих непогашенных очагов свободной мысли в Италии. После войны ученики Банфи встали в первом ряду гуманитарных деятелей страны: философы, социологи, писатели, литературные критики, публицисты, педагоги. Крепкие связи среди «банфиан» (в истории итальянского XX века это слово является термином) позволили Серени сделать успешную карьеру — в течение многих лет он являлся главным литературным редактором крупнейшего издательства «Мондадори».

Одно из значительных обстоятельств «банфианского» периода жизни Серени — дружба с соученицей по семинару, поэтессой Антонией Поцци. Если Витторио видел в творчестве, помимо прочего, способ обрести место в обществе, то для Антонии поэзия была сокровенным служением, «исповеданием», реализацией особой религии как связи, единства всего со всем. Поэзии, по ее мысли, подобало собирать и возвращать все явления природы и культуры, будущего (в мистически ощущаемом ею призвании материнства) и прошлого (умерших) к единому исконному животворящему лону.

Витторио и Антонию не связывало любовное чувство: у него была возлюбленная, которой предстояло стать его женой, матерью его детей. Но дружба между обоими была весьма интенсивной и горячей. Во всяком случае, так видится из писем Антонии.

«Ты для меня вот что: существо другого пола настолько близкое, что мне кажется, что у меня в венах течет та же кровь, человек, которому можешь смотреть в глаза без смущения, который не стоит над тобой или перед тобой, а рядом, и идет вместе с тобой, по той же равнине» (20 июня 1935).

«Я вижу, что могу сказать тебе все — как самой себе, только той, которая лучше и светлее меня» (16 августа 1935).

«Плакала над твоими стихами — лучше сказать: над тем, что мне дали почувствовать твои стихи, по сравнению с неисцелимой поверхностностью всех остальных моих отношений с людьми» (там же).

Активно общаясь с известными поэтами старшего возраста (К. Бетокки, С. Квазимодо, Л. Синисгалли, А. Гатто), Серени был не связан ни с кем из них подобным творческим и человеческим союзом. Сравнение стихов его и Антонии 1935–1938 годов обнаруживает многие переклички, вплоть до взаимного цитирования.