Владимир Кулаков: Я жив ещё пока… (сборник)

И пусть меня не поминают лихом,

Хранят на берегах заморских стран

Задонский Преподобный отче Тихон,

Святой и Преподобный Митрофан.

Петлёй захлёстывает время.

Ошибок прошлых душит плен.

Воспоминаний выстрел в темя,

Страстей сгоревших горький тлен.

К виску приставлен пульс холодный,

Ведя отсчёт последних дней.

Тень Дамы в чёрном балахоне

Всё чаще в комнате моей.

Трещит свеча, грехи сжигая.

Не гаснут огоньки лампад,

Но спрятаны ключи от рая,

Распахнуты ворота в ад.

Безумием себя мы тешим.

Лукавый в нас неутомим.

Прозренья Ангел безутешен

И неулыбчив Серафим.

Закрыты души для смиренья.

И кротость не живёт в сердцах.

Мы лишь в предсмертные мгновенья

Зовём небесного Отца.

Петлёй захлёстывает время.

Ошибок прошлых душит плен.

Воспоминаний выстрел в темя,

Страстей сгоревших горький тлен.

Стелется в небо дорога ковром,

Строки плетутся из скошенных литер.

Выжжено временем в сердце тавро

С кратким, как выстрел, названием – Питер.

Носит по свету меня круговерть.

Жизни рулетка на «зерро» бросает.

Памяти прошлого зыбкая твердь

Ни на секунду не отпускает.

Нету спасенья в далёких краях.

Пляжи экватора душу калечат.

И умираю я в южных морях.

Сердца ожоги – лишь холодом лечат…

Площадь вокзалов – распутье сердец

Встретит взволнованною суетою.

Вот и Начало. Вот он – Конец,

Определённый балтийской Святою.

Вновь на вопрос мой «Куда брать билет?»

Компасом сердце укажет на север.

Брошусь в объятия прожитых лет,

Города, что как распахнутый веер.

И оживу, как тогда, – отдышусь!

Питерским воздухом лёгкие полня.

И от земного всего отрешусь.

Вся моя жизнь – из огня да в пóлымя.

С Ладоги лёд потянулся к Неве.

Майские ветры вдруг вздыбились чёртом.

Вскинули руки мосты к синеве,

Будто Всевышнего молят о чём-то.

Лижет ботинок речная волна,

Ластится старой, знакомою кошкой.

Вот и осушена чаша до дна.

Вся моя жизнь – стул со сломанной ножкой.

Светлой печалью по чёрной реке

Лёд прошлогодний на запад уходит.

Всё в этой жизни есть – «дом на песке».

Прав Соломон, что изрёк: «Всё проходит»…

Но не проходит Она – вновь и вновь,

Та, что есть в судьбах людей изначально.

Вся наша жизнь есть по сути – Любовь!

Как не покажется это печально…

Чувствовал я под надзором внегласным

Словно кто принял решенье "в верхах"

Там, где мой путь был особо опасным

Ангел (иль Бог) нёс меня на руках…

Вечный мой путь околесицей…

Мыслями в небо лестницей…

Лет прожитых вкушаю просфóру,

И причащаюсь осенним дождём.

Грех саднящий замаливать впору –

Сам себе исповедуюсь в нём.

Что не сделал того, что хотелось.

Там смолчал, – где хотелось кричать!

Потому что, где больно – терпелось,

От того, что всем нужно – Прощать…

Трудно верить в Святое Писанье

Если в сердце царит пустота.

Если в помыслах грешных – метанья,

Заурядных годов суета.

Лики праведных смотрят с укором.

Свечи пламенем сбросили воск.

Балансирую вновь без опоры.

Крестным знаменем плавится мозг.

Средь московских бульваров скитаясь

В одиночестве, полного грёз,

Научился, лицом улыбаясь,

Сердцем плакать без видимых слёз.

Голос совести, голос желаний –

Разрывают напополам!

Сладок яд многогрешных лобзаний.

Горек путь на святой Валаам.

Можно только в молитве забыться,

Над землёю душой воспаря,

Чтоб не скурвиться, дабы не спиться

От того, что жизнь прожита зря.

Только в Отчей небесной юдоли

Ожидает тебя благодать,

Если в тяжкой отмерянной доле

Божий Промысел смог угадать.

Мечутся секунды на часах

В замкнутом пространстве бытия.

Время заблудилось в поясах,

Как в чужой квартире ты и я…

Спину жжёт бесчувственный квадрат –

Холод исцарапанной стены.

Вымостил собой дорогу в ад

Жгучий поцелуй чужой жены.

Горсть монет валяется в ногах.

Разлетелись «решки» и «орлы».

Души разменяли впопыхах

Кольца губ на острые углы.

Замерли секунды на часах.

Гулко с крана капает вода.