Леонид Нестеров - Месяц Безумного Волка

Лишь тихая моль – середина полночного сна —
сведет наши тени,
чтоб, в сонные воды вглядевшись,
увидели мы, как исчезнет большая страна…
Засим отпущаеши… или же Камо Грядеши?
***

Не человек, не сокол,
без крыльев и без ног
вознесся ты высоко,
а все же – выше Бог.

Берешь ты авторучку,
она как током бьет,
а Бог тебе получку
за это подает.

За это кормит хлебом,
за это иногда
показывает небо,
где падает звезда.

Мы пущены по кругу —
волы на молотьбе —
стихи читать друг другу,
ты – мне, а я – тебе.

То слева жизнь, то справа,
то – флейта, то – труба,
то для меня – забава,
то для тебя – судьба.
***

Лысый муж ружье кривое
зарядил, себе не рад,
в белый свет палит он стоя,
как бездушный автомат.

Слово за слово дуплетом
попадает в небосвод,
отражаясь рикошетом
то в колено, то в живот.

Маму с дамой он рифмует
и с аврорами коров,
с каждым выстрелом рискует
стать добычей докторов.

Он – король до сердца голый,
и незнамо для чего
изучают дети в школе
биографию его.
***

Земля стоит на черепахе —
старухе в каменной рубахе.
Употребляя алкоголь,
старуха делит мир на ноль —
типично русская беспечность,
что порождает бесконечность.
Располагая тяготеньем —
страданьем нашим и терпеньем,
старуха весело живет,
то нас стреляет вполз и влет,
то нам – летящим на заре —
подкинет точку и тире,
словишек мелкие дровишки…
Но иногда из нашей книжки
старуха падает в окно,
и нам становится темно.
Капитаны

Живут они, не тужат – такие времена! —
Играют, а не служат: погоны, ордена…
На север уезжают спокойно, как на юг,
их жены провожают, на цыпочки встают.

Чего там огорчаться, недели не пройдет,
и можно возвращаться – пустячный перелет!
А капитанам помнится, сегодня и всегда,
красное солнце, белая вода,

высокие заботы вечной мерзлоты —
подземные заводы, бетонные ходы,
где не спасает часто свинцовая броня
от тихого несчастья без дыма и огня.

В палату капитанов поправиться зовут.
В палате капитаны живут и не живут.
Домой приезжают смущенно – как без рук,
и жены не рожают – любовников берут…

Уходят капитаны без чая по утрам,
ходят капитаны за смертью по пятам.

Короткая стрижка. Чеканные слова.
Медовая коврижка. Седая голова.
***

«Вот и снова пора листопада», —
нам поэт с придыханьем споет,
и ты спросишь: «Оно тебе надо? —
журавлиный короткий отлет,
чтобы ты в никуда ниоткуда —
даже тень не скользнет по траве —
прокурлыкал, погода покуда
не отметилась в календаре
октябрем, чтобы ты… ну не знаю…
чтобы там… ну неведомо где
пролетел, заблудившись трамваем,
растворился в земле и воде?»
Но хотя нам еще на работе
выдают и любовь и паек,
на глухой человеческой ноте
пусть поэт нам и дальше поет,
как летят, уносимые ветром,
золотые листки сентября…

А кого мы жалеем при этом,
заклинанье творя про себя?
***

Черный дом на горе головой задевает луну,
а над ним и под ним бесноватые краски заката…
В этом доме когда-то я взвесил любовь и войну
и отсюда ушел по чужому приказу когда-то.

Полустанок, забытый на долгие те времена,
в кои ломом махал я и ел из казенной посуды,
все прошло, кроме жизни:
любовь, и печаль, и война, —
я вернулся к тебе,
как тогда возвращались повсюду.

Полустанок заброшенный, долго тебя я искал,
подвела меня память,
как будто дворняжка простая…
Протащи меня, время, по этим горячим пескам,
голоса паровозов,
как прежде, повсюду расставив!

Я вставал спозаранку и пни корчевал дотемна,
на ветру к бороде примерзали кора и сосульки,
а над домом проклятым все так же стояла луна,
и пиликала скрипка, и мухи шалели от скуки.

Я пройду мимо дома, ему ничего не сказав,
среди ночи возьмет меня
медленный-медленный поезд,
я случайным попутчикам
врежу три раза в «козла»
и на этом совсем успокоюсь.
***