Леонид Нестеров - Месяц Безумного Волка

затянет протяжно и голо,
метель зажимая в горсти,
унылую песню монгола —
но ты ее в душу впусти!

Так будь же хоть этому верен —
проснувшийся правдой живет.
В конюшне твоей сивый мерин
гнилую солому жует…

Приди, потрепи ему холку,
коль нечего больше отдать,
слезу урони, хоть без толку,
да выразись в бога и мать!

Исполнись хоть этого смысла —
катарсиса в темных тонах,
а ту, что на стенке повисла,
картину Малевича – нах!
***

По вечерней заре кукунулось три раза,
недостроенный дом шевельнулся вдали,
в небесах прокричало: «Гляди в оба глаза!» —
прокурлыкали мне журавли.

Мне смотрелось вовсю, растопырив гляделки.
По всему горизонту, закат теребя,
только мошки летали да прыгали белки —
это ведь не урок для тебя!

Я впустую смотрел, но внезапно под ветром
колыхнулись две ветки впритирку со мной,
запевая зеленую песню об этом —
что стояло меж мной и луной.

Мне судьба ничего показать не хотела,
только голос ее что-то мне посулил —
там, за гранью души, на окраине тела
недостроенный дом проскулил.
***

Те, кто чего-нибудь стоят,
мир этот заново строят,
вроде Большого Фиделя
из маленького борделя.

Те, кто чего-нибудь стоят,
ночью по-волчьи воют,
а те, кто с присвистом дышат,
мечтают залезть повыше.

Те, кто чего-нибудь стоят,
слово несут простое,
а те, кто с присвистом дышат,
книжки умные пишут

про то, как мир перестроят
те, кто чего-нибудь стоят.
***

На ужин закажу-ка я политику —
не забыть бы поперчить и посолить —
и скажу себе, как доктор паралитику:
«Постарайтесь хоть ушами шевелить».

Шевельну рогами и копытами,
подниму высокую волну,
с красной тряпкою и песнями забытыми
я отправлюсь на последнюю войну.

И во мне самом – от памяти до печени —
все ощерится, чему идти на слом,
а винтовками народ очеловеченный
прошагает над моим столом.
***

Что тебе снится, крейсер «Аврора»?
Наверняка не я с седою бородой,
не два моих кота, не три моих актера-
стиховорения, которые нескоро
закончу я, пока что над водой
висящие, как бабочка, в которой
себе мы снились в темноте ночной,
а на рассвете… Что еще за бредни?!
Я на тебе, как на самом себе, стою.
Проигран бой, и я хочу последним
покинуть тонущую палубу твою.
***

«Предприниматель» – слово это дико.
Чем в ухе русского оно отозвалось?
Привычка лгать. Два-три рекламных крика
да вечные «А хули?» и «Авось».

Нехватка чернозема на Руси,
соборности, державности и братства,
зато имеет всяк – хоть не просил —
избыток желчи, бедности и блядства.

Мы издавна с собою не в ладах,
и нас корежит по привычке древней
избыток керосина в городах,
нехватка электричества в деревне.

Происходя от взбалмошных макак,
но к праотцам забывши уваженье,
мы знаем «что», но не умеем «как»,
верченьем заменяя продвиженье.

А жизнь проходит каждый день зазря,
и, соль себе на рану посыпая,
скажу: «Тридцать второго мартобря
медведь во сне взревел, не просыпаясь».
***

Трудно не выть на луну
перед отеческим гробом.
Глядя на «эту страну»,
трудно не стать русофобом.

Трудное мне по плечу,
галстук сменив и рубаху,
память свою залечу,
словно больную собаку.

Вспомню я песню одну —
такие сейчас не поются:
«Трудно уйти на войну,
легче с войны не вернуться».
***

Ни слова, о друг мой, ни вздоха,
судьба – чемодан и вокзал,
на родине будет все плохо,
как Хазин намедни сказал.

На родине будет все скверно,
все беды сольются в одну,
но ты, начитавшись Жюль Верна,
из пушки взлетишь на Луну.

Жидовских банкиров там нету,
и каждый простой селенит
из лунного света монету
чеканит, про жизнь не скулит,

инфляцией пренебрегает
и, щупальцами шевеля,
глядит, как внизу умирает
постылая Матерь-Земля.
Хазинскому форуму

На этом форуме – едри его в качель! —
так много мудрости (греби ее лопатой!),
что самый искушенный книгочей,
слепой, полубезумный и горбатый,
постигнет Истину, которую ничей
не мог доставить возмущенный Разум,
смотревший на эпоху третьим глазом,
кипящий в темноте над унитазом.