Таёжный Волк - Босяцкие баллады

Нам гады не угостили винцом,
снова они встретили свинцом:
гуртом же бахнули с шорохом,
и кругом же пахнуло порохом.
Три шпалеры залпом смолили,
сябера на зень махом свалили,
но вскоре выкатил я за дверцу
и своре за керина задал перцу.
На кольтов гашетки вот нажал,
в них болты рикошетом сажал;
броском вот послал им шайбу
и моментом взорвал их лайбу.

С туманицей дым огня слился,
и за стены я вовремя скрылся;
на колени пред ними не встал,
из под ромони обоймы достал.
Залил я цыплятою две наганы
и спалил стоймя в их калганы:
двух ментов я наповал сразил,
мухи шометом в рыла вонзил…
Со цветными играл в жмурки,
но намертво связал я шнурки;
с мильтонами играл в прятки,
но в конце навострил я пятки.

На псов ораву я напал рогами
и крозе облаву скакал ногами,
но маслины ко мне прилетели,
капли крови из тела вылетели…
Мигом сице покатил на таран,
но в итоге получил много ран;
на пути я расстался с мешком
и по окраине потопал пешком…
Боком вышло обеим всё дело,
таском повели раз и моё тело:
не совсем я уканал от погони,
и вскоре помчат меня вагоны…

Фраеров склад ковырнул уркан,
башли там украл он с ланцами;
на шнифера не накинули аркан:
от легашей удрал он с концами…
Стиной на стенах он отразился,
проче наспех от погони свалил;
отважно с гапками он сразился,
обаче орех от мильтона словил…

Из пецы вылил кровь жиганец,
но таче повязал шматом ранку;
патронами залил свой наганец,
во дворе принял залпом ханку…
По окраине глухой он поканал,
оставив места людой набитые;
вскоре до железки он доканал,
заметив руины ванов забытые…

Восе по крышам домов бродит:
нема внутри никаких жильцев;
помале сверху на город глядит:
нема вблизи поганых рыльцев…
Вегана стон толпа не услышит,
тока вороны кружат над гычей;
раненый волк на ладан дышит,
но свен помоги витает и ничей…

Под стук колёсный вор кимает:
вагоны вот по рельсам хлывут;
потом он веки свои поднимает:
облака вот по небесам плывут…
Взоры до синих далей заводит,
дымкой сена создавая марево;
вскоре лучи свои соле отводит,
в небосклоне оставляя зарево…

Над городом опускается вечер,
бродяга устало слегка дремлет;
по городе вихрем гуляет ветер,
бродяги волоса шибко треплет…
Сумрак модом стелется вокруг,
из нагара вот мерцают огоньки;
с трудом он подымается вдруг,
в чердак прокоцают его коньки…

Огонь зажёг в темени мрачной
и молча хрястал сухари в тиши;
потом залёг в гимани табачной,
а кругом шастали серые мыши…
В чердаке сыром немота царит,
только враны местами каркают;
ни лампада в темноте не горит,
только светила вдали сверкают…

Время в околице скоком бежит,
и вскоре наступает глухая ночь;
воряга на полу спокойно лежит,
до снов разгоняет мысли прочь…
Светит селена с глянцем рудым,
зыркает через дырку на крыше;
дрожит осе вор тельцем худым,
харкает таче кровью в камыше…

Над штацем скоро заря настаёт,
из за горизонта выканает балда;
от спячки ночной нагара встаёт,
свону в чердак приканает галда…
Свет проникает с аромой весны,
а венто кроны кедров колыхает;
урка не симанит скворца песни,
зане там вечным сном отдыхает…

Над городом наступает ночь…
От ментовки двинув прочь,
со шрамами на лице
вентает странник по улице…
Мглою серой окутала темень…
Ко штанам стиснув ремень,
с жиганским ножом
вентает странник на рожон…
Во дворах царит лютый хлад…
Скоро покинув мутный сад,
с кепочкой на башке
залепит он хату по замашке…
Лампада горит в глухой тиши…
На пол спрыгнув со крыши,
с махорочкой в устах
тайком он скрылся в кустах…

Толком никто не знает,
из каких мест вандер приходит,
накой рыщет ночами по городу;
толком никто не знает,
в какие места скиталец входит,
что ищет он один свене народу.

Он, словно дикий зверь,
из дальних сторон сюда катает,
по делу чапая глухими тропами;
он, словно дикий зверь,
в нахте тёмной добычу хватает,
на охоту чапая тихими стопами.

Как рецидуй со стажем
по стронам он тернисто взирает,
коцаные хавиры ставив на уши;
как рецидуй со стажем
полные мезоны начисто стирает,
на стирках не заставая ни души.