Олег Тупицкий - Вероятность реальности. Из десяти книг

В этих диких краях
нужно быть элементом рельефа —
драгоценную плоть
растерзают, и, может быть, бросят,
а копаться в душе
никому недостанет ума.

Дочь легкомысленной любви
воды и солнечного света,
мать сон-травы и первоцвета,
рождённой заново листвы,
пора вскипания крови
под корень срубленной берёзы —
когда предчувствие угрозы
никак нейдёт из головы.

Мы не заметили, увы,
мы за делами проглядели,
что парк – и не прошло недели —
укрылся пологом листвы,
а это значит, ангел мой,
уже не за горами лето.
Но стало воздуха и света
куда как меньше, чем зимой.

Тот, кто выбирает дорогу,
которой пристало идти,
себе выбирает тревогу,
которой томиться в пути.

Что ведомо мне о тревоге,
терзавшей задолго до нас
пылившего по дороге
в Дамаск?

1

Вторая неделя июля,
и в праздник Святого Петра,
как набожные бабули,
бездельничаем с утра.

Но маяться, скоро ли вечер,
причины я не нахожу.
Отправимся, здесь недалече —
тебе городок покажу.

2

Чтоб камнем душа не лежала,
ты тех оправдай и прости,
кто ратушу после пожара
не смог до ума довести.

Никто из них не бездельник.
Не имут вины
работавшие не из денег
спасители старины.

3

Над могилами деда и бабки,
тётки и прочей родни
ни памятников, ни оградки —
кресты да вороны одни.

По-разному жили-тужили
в крестьянской своей простоте —
те праведно, эти грешили.
А ныне лежат в тесноте.

4

За клёнами скромно притихший,
но строгий, как всадник Егор, —
когда-то меня окрестивший,
стоит православный собор.

И с давнего детского лета
знакомая наперечёт
Чечёра – река Гераклита —
под Замковой горкой течёт.

Пучок утиных перьев,
бессмертников пучок —
не тешься, дурачок,
ты у неё не первый.

Ручаюсь головой,
она не унывала
и многократ бывала
соломенной вдовой.

Сейчас она твоя,
но случай подвернётся —
другому улыбнётся
и скажет: вуаля .

Отправляешься в дорогу:
кости – псу, овёс – коню,
сердце – даме, душу – Богу,
честь и совесть – никому.

Но не кайся, бедный рыцарь,
если скажут, дураку,
что милее те, чьи рыльца
от рождения в пуху.

Я памятник воздвиг из горстки слов.
Достойный поклонения волхвов,
он интересен, судя по всему,
мне одному.

И потому непрочный, как слюда,
мой памятник исчезнет навсегда
бесследнее языческих могил.
Но всё-таки он был.

Синева долгожданного неба
обласкает на несколько дней,
не заботясь о том, как нелепы
и мелки наши страсти по ней.

А когда пролетит паутина,
станут жилы тянуть, ополчась,
беспросветная серость, рутина
и непереносимая грязь.

Снег, обглоданный туманом
атлантических дыханий,
не является обманом
новогодних ожиданий,
но является причиной,
основной и несомненной,
ссоры женщины с мужчиной,
одиноких во Вселенной
между лживых, безучастных,
вороватых, суетливых
и поэтому несчастных,
но поэтому счастливых.

Небесные цветы дворов и пустырей
влекут меня к себе невнятно и тревожно.
Я сделал первый шаг. Я вышел из дверей.
Я не могу сказать, вернусь ли. Невозможно
предвидеть результат внезапных перемен,
стремительный итог уходов без прощаний.
Искусство быть вдвоём не знает ни времён,
ни комнат, где скелет напрасных обещаний,
скрываемый в углу от посторонних глаз,
не хочет присмиреть и цокает костями.
Его немой укор, его истошный глас
не значат ничего для движимых страстями
по вечному пути. Незваными гостями
им так легко идти с худыми новостями.