Олег Тупицкий - Способы изложения

Не знаю точно – где, когда,
но в зале Страшного суда
предстану я, повязанный как вор.
Меня разденут донага.
Ну, а потом – вся недолга…
И мне Господь объявит приговор:

– Ты в этой жизни славно жил,
не волновался, не спешил
и ничего доделать не забыл.
Вот только сад не посадил,
на свет ребёнка не пустил —
не потому, что женщин не любил.

Ты слабым рук не подавал,
своих рублей не пропивал
не потому, что не было рублей.
Своих врагов не побивал.
Да и друзей не предавал
лишь потому, что не было друзей.

Ни разу правды не сказал,
но и не лгал, как есть – не лгал,
и не плодил ни сплетен, ни химер,
не тяготился суетой,
не воевал со сволотой
не потому, что злости не имел.

Ты никому из подлецов
не бросил вызова в лицо
и никого не вытолкал взашей,
не вылетал на виражах
и не сходился на ножах
не потому, что не было ножей.

Не греховодник, не святой,
не из дерьма, не золотой,
не из богатырей, не из калек —
и ни в огне, и ни во льду,
и ни в раю, и ни в аду
ты никому не нужен. Ты не человек.

На ночной автостраде
под февральским дождем
не спеши, бога ради,
подождём,
как погоды у моря,
за стеною воды
то ли нового горя,
то ли новой беды.

Стало меньше друзей,
а врагов не становится меньше,
не становится меньше обид
и нарочно чинимого зла,
не становится меньше
красивых и преданных женщин,
только где из них та,
кто б меня за собой повела?

Проклиная дорогу,
как судьбу сирота,
я тебя, недотрогу,
буду помнить всегда
не за то, что просила
поберечься в пути,
а за то, что простила
и пришла провести.

Уж которую неделю
я не знаю, как мне быть —
оставаться не при деле
или ведьму полюбить.

К чёрту всякие приметы
и сомнительный уют!
Мне б спросить её совета,
да за это в морду бьют.

У всякого свой крест,
у всякого свой Бог,
и никого окрест,
кто бы тебе помог
понять, как ты был прав,
что не прощал измен,
а остальное – прах,
а остальное – тлен.

Не беда, что не сгодился
я тебе, моя душа.
Не беда, что не садился
голой жопой на ежа.

Не беда, что не бодался,
а играл свою игру.
Не беда, что заблуждался.
Не беда, что вдруг умру.

Между птицами и вшами
да с ослиными ушами
и в согласии с пашами
можно очень долго жить,
кушать сытно, аккуратно,
спать в тепле, но, вероятно,
так захочется обратно
в зимний лес – по-волчьи выть.

Была страна (неправда?) вне
пространства и веков.
И жили люди в той стране
без всяких дураков.

Не знали, что такое власть,
не знали войн и драк,
трудились впрок, гуляли всласть.
Но к ним пришёл дурак.

Он речи начал говорить
разумные вполне —
что им отныне надо жить
как и в его стране:

де, нужен царь или король,
нужны рабы и знать,
зане любой свою лишь роль
и место должен знать.

Немало на своём веку
слыхали люди врак,
но не сказали дураку:
– Дурак, да ты дурак!

И не прислушались к словам,
и прыскали в кулак.
А между тем по головам
топтаться стал дурак.

Не знаю, как случилось так
и что там дальше будет,
но всё же стал царём дурак,
рабами стали люди.

Теперь они в его руках
работают за страх.
Так те, кто был не в дураках,
остались в дураках.

Отворите мне дверь,
затворите мне кровь.
Я же комнатный зверь —
мне достаточно крох
с Ваших ласковых рук,
что карают огнём.
А давнишний мой друг?
Я забуду о нём.

И свободный художник,
и опальный поэт,
и прыщавый заложник
сексуальных побед —
все покинуты Богом
без надежды на кров
в этом самом убогом
из возможных миров.