Михаил Квадратов: Тени брошенных вещей

Утро жмурится и курит;
в коммунальном абажуре
золотые фонари.
Кости тёплые внутри.

Задушили белым флагом,
уходили лёгким шагом
по паркету в пустоту.
Видно, приняли за эту…
Или ту.

Аня тянет жизни провод,
Спать ложится в полвторого —
Длится проволока сна,
К ней судьба приплетена.

Утром Ане примотали
Крайне важные детали,
Очень нужные дела.
Дальше пошла.

онегин — гений фильмы тайной
опять всю ночь в случайной чайной
танцует пьяный кек-уок
не разгибая рук и ног

и в том же доме в том же зале
хотя его почти не звали
опять досадует гомер —
певец гетер весов и мер

а нам с тобой моя услада
здесь ничего уже не надо
и всё до фени — мы в углу
уснули мирно на полу

ну, зачем, зачем тебе она
она нежна, но к тебе же изнаночна
и она ведь любит этого доктора
у него позднеримский шрам от топора
веселятся его разноцветные глаза
он смотрящий от улетающих к небесам
он эрото-, танато-, -лог и ещё чего-то там
…да, говорят, она и без него не одна

вдоль дороги навороченной
от любви до окаянства
расползаются верёвочки
безнадёжного пространства
и одной секретной рощицей
доползёшь до середины
поглядеть как время крошится
на весёлые пружины

Время даст лечебных штучек,
время спрячет за стеной,
но сперва тебя помучит
колокольчик костяной.

Он радирует такое
на запретной частоте,
что любовный бронепоезд
разорвётся в животе.

А любовные солдаты —
заводные сапоги —
вынесут тебе мозги.
Но они не виноваты.

роет роет ветер дыры в стекловате
иглами стеклянными тихо шелестя
где-то где-то в мире в сумеречном чате
плачет гнилогрудое дитя

— пишут ты скончался старый нетверёзый
дальний собеседник злобный немонах
я тебя боялась в потаённых грёзах
целовала в сладких нездоровых снах

— ты не плачь не бейся горлица-голуба
скоро всё начнётся я найду тебя
мы герои ранних писем сологуба
просто по-другому нам нельзя

спорщица —
я идиот
морщится —
пятый пролёт
крестится
левой рукой
лестница
вечный покой

На рождество найдут меня
В канаве у злой таверны.
Я был негодяй и жил, как свинья,
И я, конечно, не первый.
Сбегутся со всей Сааведры
Карлики и сколопендры,
Душу поделят чёрным мелом —
Вместо души теперь пустота —
С ними четыре чёрных кота
И пятый — тоже не белый.

Только зачем-то свечку жжёт,
Роняя слезинки в подушку
(Красиво, в рифму, но это не в счёт)
Одна слепая пастушка.
Сбегутся со всей Сааведры
Карлики и сколопендры,
Душу поделят чёрным мелом —
Вместо души теперь пустота —
С ними четыре чёрных кота,
Но пятый — всё-таки белый.

всё вокруг теперь мне мило
только вот боюсь пока
крика лунного жука
да лихих геронтофилов

приращения смысла
и эстетической важности
не видит наградная комиссия —
председатель строчит карандашиком
результаты проверки:
дескать, время бессмысленно тратили
до войны две сестры-акушерки
и братья-копатели