Людмила Кулагина - Да будет день!

Чем—то до боли знакомым, осенним
Ветер июньский овеял лицо.
Птицы поют, пахнет вымокшим сеном,
Свежестью утра, терновым венцом.

Когда солнца нет, в небе тучи
Гурьбой без просвета идут,
И день впереди невезучий,
И жизни родной институт

За что—то мне выставил двойку, —
Себя я пытаюсь спасти,
Чтоб новую головомойку
К нулю как—нибудь бы свести.

Под кофе глоток вспоминаю
Я счастья короткого тень,
Иль тешу себя, что иная
Ждёт участь сегодняшний день:

Жизнь—ректор простит мне ошибки,
Штрихом я подправлю места,
Что вызвали злые улыбки.
И шанс получу хоть из ста

Один, но единственно верный —
Начать свою жизнь без прорех.
…Но часики тикают мерно…
В ненастье уныния грех,

Быть может, мне легче простится,
Чем если он в солнечный день.
С утра хорошо бы молиться. —
Сестрёнка уныния – лень

Мешает мне встать на колени,
О милости слёзно просить.
…А где—то в Бруаже олени,
И дождик там не моросит.

И солнце на фото осталось
Над зáмком оленям светить.
Здесь – родина, дождик и старость.
Там – Франция, счастье, цветы…

Шум дождя. Его ни с чем не спутать.
В лужах резво пляшут пузыри.
Летний дождь изменчив и беспутен, —
Сумрак туч вдруг солнце озарит.

Слева – синь небес, а справа – серость.
То ли радость день сулит, а то ли грусть.
Та же двойственность в моём уставшем сердце:
Без надежд нельзя, надеяться – боюсь…

Полынно—горькою настойкой —
Такой ты стала, жизнь моя.
Не оловянный и не стойкий
Солдатик в этой жизни я.

Обидит кто – в ответ заплачу,
Солжёт – я верить не хочу,
Предаст – и тут не дам я сдачу:
Всё по грехам своим плачу.

Надеюсь всё ж на Божью милость,
Что будет в бедах перерыв,
Пройдёт, что было, будто снилось,
И от чего в душе надрыв.

Листая глянцевый журнал
В своей «хрущёвке» пропылённой,
Где мир так узок, тесен, мал,
Где «брежних» лет диван зелёный,

О чём я думала, когда
На фото вип—персон смотрела,
Где дом и вся их лабуда,
Мечта меня какая грела?

А никаких—таких идей
Они во мне не породили,
И даже внутренний плебей
Не пострадал от их идиллий.

Нет, вру, два раза он смутился.
Не сильно, правда, так, чуть—чуть.
Когда Билл Гейтсом возмутился,
Прочтя рубиновую муть.

Ну, в смысле, речь шла о рубинах, —
Так скучно – впору хоть зевать:
Их столько скоплено у Билла
С женой, что некуда девать.

Рубины в серьгах, пряжках, брошах,
Под лаком даже на ногтях!
Билл для жены – мужик хороший,
А ей плевать, что мир в лаптях,

И этим лаптем щи хлебает,
И даже те – не каждый день.
А кто—то камни собирает
И прочую там мутотень.

Журнал впервые я купила
Аж за шестнадцать за рублей;
Алкаш купил бы банку пива
На этот глянцевый елей.

Там на страницах предпоследних
Есть ценное – пора знать честь! —
Журнал рецепт даёт для бедных —
Как лучше лобстеров им есть.

Не всем рубины шлёт фортуна,
И даже лобстеров – не всем,
Кому—то нищету подсунет.
Я, лично, лобстеров не ем,

Не потому, что их жалею,
И не гринписовцев боюсь:
Картинку вырву из «елея»,
Начну жевать, поверь, – давлюсь…

Везением судьбы не обделённая
Раскрою суть, секрета не тая:
То розова от грёз, то от тоски зелёная,
Везу телегу под названьем «жизнь моя».

Пахнет луком и лаврушкой, —
Там картошка на плите.
Я же – с книгой на подушке. —
Был денёк, да пролетел.

Пролетел, как будто не был:
То ль жила, то ль не жила.
Вспоминала всяку небыль —
Что во Франции была.

Фотографии смотрела:
Вроде я, вокруг Париж,
Только душу не согрела
Красота чужих мне крыш.

А я живу в панельном доме
У реки, на берегу,
То ли в доме, то ль в содоме.
От тоски своей бегу.

То смотаюсь на природу,
То на фото посмотрю.
Всё трудней мне год от года
Влезть в объёмы прежних брюк.