Людмила Кулагина - Да будет день!

Она неспешна, глубока,
Дно видно лишь в пределах метра.
В ней – неба синь и облака,
Чуть подгоняемые ветром.

А временами поутру,
Когда едва взойдёт светило,
Дневную предварив жару,
Прозрачна и чиста от ила,

Река играет серебром —
Блестят и светятся чешуйки,
Как будто рыбина ребром
Под водные попала струйки.

А вечером речная гладь
Все краски отразит заката.
Когда же солнце ляжет спать,
Луна дрожит на перекатах

Ночной и сумрачной волны,
Дробится лик её неверный,
И воды волшебством полны
И лунным светом эфемерным.

А осенью, когда туман
Так стелется над речкой густо,
Он вводит путника в обман,
Что там, внизу, в обрыве – пусто,

Что там кончается земля,
А то, что дальше – неизвестно,
И только рядом тополя
Обозначают кроной место,

Давно знакомое глазам.
Но не видны ступеньки в белом,
И ты включаешь тормоза,
Чтоб не слилось с туманом тело.

И осенью лежит на дне
Сокровищем листва златая…
Река и душу лечит мне
И все прорехи в ней латает.

Как хорошо рекою быть —
Для душ людских насущным хлебом,
Хоть в берегах, но вольно плыть,
Вобрав в себя просторы неба.

Стрекочут машинки, срезая траву,
Причёску чтоб сделать газону.
Склонил одуванчик седую главу, —
Он в стрижке не видит резону.

Чтоб был у всех трав одинаковый рост,
Чтоб цветом никто не разнился.
Но разве за этим цветок всякий рос? —
Напротив, чтоб мир удивился,

Какое богатство и красок, и форм
Таит в себе почва земная.
Пусть зрелую траву покосят на корм,
И то хоть бы польза какая.

Но парикмахер с косилкой не ждёт,
Пока семена травки сбросят.
И вместе с гребёнкой жужжащей придёт
К траве прежде времени осень…

Вновь рассвет сер, отнюдь не розов.
Не сулит он от туч покой—отдых.
И гремят надо мной вверху грозы,
И стихии внизу разгул водной.

С ветром дождь и с таким громом!
Амальгаму морщит зеркал в лужах.
Дождь бежал—лил, да стал хром он.
Как в июне земле ты был нужен.

Вряд ли рад тебе в августе колос,
Что метёлку склонил пред стихией.
Слышу ветра шершавый голос
У окна, где пишу стихи я.

Что мне дождь – я не гриб, не колос.
Мне под крышей тепло и сухо.
Если уж и о чём беспокоюсь, —
Чутким к рифмам чтоб было ухо.

Вот опять засвистела пичуга.
Горизонт чуть—чуть прояснился.
Я сегодня – хозяйка досуга,
И с утра уже дождь мне снился…

Когда я еду в лес на «Волге»,
Забыв на время хоть о долге,
«Сверх—я» моё в пути молчит.
И даже музыка звучит
В приёмничке совсем иначе,
И ощущение удачи
Не покидает. Льётся речь,
Так, как речушка может течь
В сухую ясную погоду,
Даря прохладу всем и воду.
Не вызывая диссонанса,
Наш транспорт, что источник транса,
Везёт в лесные нас места.
Мелькает за верстой верста,
И вот уже – сосновый дух,
Жужжанье оводов и мух,
Глазки рубинов – земляники,
И сине—матовой черники,
И жёлтых зверобоев пальцы,
И цмин – как узелки на пяльцах
Полян, и пчёлы над душицей,
И воздух чистый и душистый.
И пятна яркие гвоздик,
И чей—то зов, условный крик,
И вереск в розовых бутонах,
И шуба изо мха—мутона.
И обонянье, и глаза
Вбирают запахи, картины,
И ты – не ты, а стрекоза,
Что чудом вырвалась из паутины.

К вечеру уставшая,
Духом приупавшая,
Я иду к плотине.
Там – лягушки в тине,

Водомер, изящно
По воде скользящий,
Лилии, кубышки,
Рыбаки—мальчишки,

С ив плакучих слёзы,
Солнце сквозь берёзы.
Хор звучит: лягушки,
Соловьи, кукушки.

Ну, а вместо капель
Я считаю цапель
В небе на закате,
Что к болоту—хате

Проплывают плавно…
Там уютно, славно,
Вся природа ластится
И ложится на сердце

Тёпленьким котёнком.
Дымчатым утёнком
Вслед за мамой—уткой
Уплывают сутки…

Бездомный маленький хромой котёнок,
Забыв, что холод, дождь и впереди – зима,
«Охотился» на лягушонка в парке тёмном.
Но знала я, что вот настанет тьма

И он, продрогнув от ушей до лапок,
Пойдёт себе пристанище искать.
И хочется согреть его или заплакать,
Но я ж котёнку жалкому не мать.