Людмила Кулагина - Под сенью осени

«Конюшня» благодарность огласила:
«Спасибо вам, что выбрали Пегас».
Была прозрачна надпись мне, как символ,–
Я ехала стихи читать для вас.

Не обманись, ведь это не весна,
Ведь это средь зимы всего лишь оттепель.
Но почки вдруг проснулись ото сна,
Напóены неведомыми соками.

Сирени куст весь в почках, как в узлах,
Весь собран он, как будто в путешествие.
Не обманись, не попадись на козни зла:
Тепло его – лишь холодов предшественник…

Ты не ищи объект в звезде,
В небесных далях, воспареньях,
Поэзия – она везде,
Вся жизнь – объект стихотворенья.

Был век Державина для од
Зелó пригоден, хоть ужасен.
С тех пор сменилось много мод,
«Фелѝцы» прелести угасли.

В поэзии в наш век, когда
Метаморфозы вѝдны духа,
Вкус изменили хлеб, вода, –
Достойна оды стала муха.

Не погнушался мухой той
Лауреат всемирных премий:
Ей дифирамб «пропел» такой,
Что отдыхают Букер с Грэмми [42].

А пафос лживый, хоть родной,
Не вытянет стихотворенья, –
Ведь жажды не унять водой
С вчерашним приторным вареньем.

Избитых истин в голове,
И догм, и шор вполне хватает.
А «Муха» в двадцать первый век
Переползла и – всё летает.

Отпусти от себя всё, за что «зацепился»,
Чем сильнее небес в жизни ты дорожил.
Этот мир со страстями – он тебе просто снился,
И приснилось тебе: в этом мире ты жил.

Не цепляйся за вещи, за духовность – тем паче:
Те истлеют, а эта лишь к гордыне ведёт.
Не держись ты за счастье, ведь рулетка удачи
В окончательной ставке всё равно подведёт.

Отпусти ты любовь, что тебя обманула:
Не удержишь ни ветер, ни снежинку в горстѝ.
Золотая рыбёшка в синем море уснула.
Отпусти ты надежду свою, отпусти.

Не удерживай миг, даже если прекрасен.
Не держи на судьбу зла, и её ты прости.
Если он был не к Богу, то любой путь напрасен. –
Отпусти жизнь саму от себя, отпусти.

Только так, налегке, без привычного груза
Можно жизнь, как подарок, наконец–то принять.
И тебя посетит твоя поздняя муза
И то нечто, что с жизнью невозможно отнять.

Сквозь золото берёзовых огней
Просвечивает небо бирюзою.
Прозрачней и прохладней воздух дней,
И сумрак гуще с раннею звездою.

Не успевает дворник за листвой, –
Она летит на землю пёстрой стаей.
Наряд последний осыпая свой,
Аллея в парке скоро голой станет.

Летит с осин и клёнов зыбкий лист
С печатью уходящего заката.
Печален осени призывный свист:
Он внятен всем, кто цвёл когда–то.

Рябина огненной пылает красотой.
Качает ветер веерá каштанов.
Какой пронзительной мелодией простой
Нас осень вовлекла в свой жёлтый танец.

Октябрь нам дарит бусы и шелка
И сизые туманности шифонов.
И ветер гонит, гонит облака –
Грозящих гривами дождей грифóнов [43]…

«Мысль изреченная есть ложь».
Так, значит, истина – нема?
В колодце сверху – капель дрожь,
Но глаз не видит дна.

Так что ж есть истина тогда? –
Предчувствий сладостный туман:
Ещё не воздух, не вода,
Скорее, зрения обман?..

И если истина без слов,
Как сообщить другим о ней?
Каких от истины послов
Нам в немотý отправить дней?

Нет, что–то всё же здесь не так,
Не может быть она нема,
И не мудрец был, а простак,
Кто речь очистил от ума.

Но вот поймать пытаюсь мысль,
Силки расставлю ей из слов, –
Она взмывает мысью [44]ввысь, –
И снова ветер – мой улов…

– Жарь котлеты, поэтесса,
Твоё место у плиты.
Отслужи «мамóне» мессу,
И – почти свободна ты.

– Да, ещё носки заштопай.
И посуду перемой.
А закончишь, в ванну топай,
Постирай костюмчик мой.

– И включи мне телевизор,
Да постельку застели.
У меня весенний кризис,
Что–то тянет от земли…