Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Сказал Рустаму тут Исфандиар:
«Нанес не ты смертельный мне удар!

Так было волей суждено небесной,
А тайна неба людям неизвестна.

Рустам невинен… Не его стрела
Жизнь у меня внезапно отняла.

Погублен я Гуштаспа волей злою!
И я Гуштаспу не воздам хвалою.

Он мне велел: «Сожги Систан дотла,
Чтоб впредь земля Нимруза не цвела!»

Великое Гуштасп явил коварство,
Чтоб не отдать мне войско, трон и царство,

И вот — в печали умираю я.
Тебе Бахмана поручаю я.

Последнее мое запомни слово,—
Бахману замени отца родного.

Пусть он в Забуле в радости живет,
Вдали от лжи и низменных забот.

Ты научи его сражаться в битве
И богатырским играм, и ловитве,

Играть в чоуган, мужами управлять,
Вести беседы, чинно пировать.

Предрек Джамасп, — да будет это имя
Навеки проклято людьми живыми! —

Что мой Бахман для славных дел рожден.
Что всей вселенной править будет он,

Что слава мира процветет в Бахмане,
Великим будет Кеев род в Бахмане!..»

И внял ему, встал из последних сил
Рустам и руку к сердцу приложил;

Сказал: «Слова твои приму, как душу!
Исполню все! Веленья не нарушу!

Я сына твоего в свой дом возьму,
Венец его до солнца подыму!»

Исфандиар, услыша речи эти,
Сказал: «О муж, звезда шести столетий! [54] Сказал: «О муж, звезда шести столетий!..» — Согласно сюжету «Шах-наме», Рустам прожил долгих шестьсот лет, поэтому Исфандиар именно так обращается к нему.

Свидетель в том Йездан, зиждитель мой.
Защитник мой, руководитель мой,—

Хоть много добрых ты свершил деяний
И нет тебе ни западней, ни граней,—

Но станет слава добрая дурной
И злой молвой наполнит мир земной.

Увы, Рустам! Ты сам погибнешь скоро.
То воля звезд, с ней не подымешь спора».

И молвил брату: «Умираю я!
Теперь лишь саван нужен мне, друзья.

Когда уйду из жизни невозвратно,
Ты — брат мой, уведи войска обратно.

Ты передай слова мои отцу:
«Вот — свиток дней моих пришел к концу…

Все по твоим желаньям совершилось,
Печатями твоими утвердилось!

О царь, что ты задумал — то случилось,
А сын твой не надеялся на милость.

Был мной оплот неверья сокрушен
И светоч правосудия зажжен.

Когда Зардушта веру восприял ты,
Мне власть и трон Ирана обещал ты.

На подвиги меня ты посылал,
А втайне погубить меня желал.

Отец, добился ты всего, — будь счастлив!
Убил ты сына своего — будь счастлив!

Теперь не страшен целый мир тебе.
Веселье подобает, пир тебе.

Тебе — престол, мне в бой идти упрямо!
Тебе — венец, мне гибель, смерть и яма.

Сказал мудрец: «Что людям гром хвалы?
Все сгинет — даже острие стрелы».

Ты, гордый шах, на трон не полагайся,
В пути грядущем чутко озирайся.

Умрешь — предстанем вместе мы с тобой
Пред вечным справедливым судией!»

И так еще он говорил Пшутану:
«Все кончено… Я скоро прахом стану.

Ты молви слово матери моей:
«Я был силен, судьба была сильней.

Противоборца мощь моя не знала,
Булатный щит стрела моя пронзала.

Мы в небе скоро встретимся с тобой.
Так не томись напрасною тоской!

Пусть скорбь твоя от всех сокрытой будет,—
Тебя никто на свете не осудит!

Молю на лик мой мертвый не смотреть,
Зачем печалью тщетною гореть?..»

Снеси поклон жене и сестрам милым.
Ведь в жизни я всегда защитой был им!

Скажи зиждителям, чья мысль тверда,
И мудрецам: «Прощайте навсегда!

Из-за тщеты, из-за короны пал я.
Ключом ворот сокровищницы стал я.

Пусть будет ключ Гуштаспу возвращен.
Пусть черным сердцем устыдится он!»

Смолк Руинтан. И тяжко застонал он:
«Отцом убит я!.. Если б это знал он!..»

И рухнул наземь витязь, не дыша,
И к небу унеслась его душа.