Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Я знал, что жизнь его полна тревог,
Боялся разлучиться с ним, берег.

Теперь Гургин вернулся в наше царство:
Вздор на его устах, в душе — коварство.

Явился он с известием дурным
О том, кто был советчиком моим.

Лишь скакуна, лишь друга боевого,—
От сына знака не привез иного.

Суди Гургина, правящий в стране:
Я стал несчастным по его вине!»

Сочувствовал Хосров отцовской боли,
Надев венец, сияя на престоле,

Он ощутил в душе тоску и гнев,
И вопросил он Гива, побледнев:

«Что говорит Гургин? Какое слово?
Где спутника покинул молодого?»

Пред шахом речь Гургина повторив,
О храбром сыне вновь заплакал Гив.

Воскликнул шаханшах: «Рыдать не надо,
Верь и надейся: ждет тебя отрада.

Да будет снова твой удел хорош:
Потерянного сына обретешь!

Беседовал я долго с мудрецами,
Советовался с нашими жрецами.

С Тураном, ради чести и добра,
Мне начинать сражение пора.

За смерть отца, в долгу пред Сиявушем,
Мы отомстим, мы весь Туран разрушим,

Бижан пойдет на битву с тем врагом,
Туранской рати учинит разгром.

А ты не плачь, будь твердым: ты — мужчина.
На правый суд я вызову Гургина!»

В тоске, в слезах покинул Гив дворец.
О милом сыне тосковал отец.

Гургин пришел, приказ услышав строгий.
Отважных в царском не было чертоге:

Ушли богатыри за Гивом вслед
С тоской: Бижан пропал во цвете лет!

Он во дворец вступил, как виноватый,
Приблизился к царю, стыдом объятый.

Он землю пред царем поцеловал,
Сказал реченья, полные похвал,

И преподнес, восславив царский разум,
Клыки, ценою равные алмазам:

«С победой ты навек вступил в союз,
Все дни твои да будут как Ноуруз,

Да всех врагов ты в пламени расплавишь,
Как этих кабанов, их обезглавишь!»

Шах на клыки взглянул и произнес:
«Какую весть сегодня ты принес?

Скажи мне, где оставил ты Бижана?
Ужели стал он жертвой Ахримана?»

Пытливый взгляд вонзил в него Хосров.
Гургин застыл столбом от этих слов.

Потом он побледнел, охвачен дрожью.
Рассказ наполнен вздором, сердце — ложью.

Он про онагра бормотал и луг,
Бессвязные слова терзали слух,

Не порождала следствия причина,—
Разгневался Хосров, прогнал Гургина,

Воителя, чья совесть не чиста,
Но не раскрыл для ругани уста!

Спросил: «Тебе известно изреченье?
Сказал Дастан отважным в поученье:

«Погибнет лев, наказанный судьбой,
Вступив с потомками Гударза в бой!»

Когда б дурной я не боялся славы
И кары, что пошлет господь всеправый,

Я палачу поднять велел бы меч,
Как птице, голову тебе отсечь!»

Велел, чтоб кузнецы пред ним предстали:
«Оковы сделайте из крепкой стали!»

Пошел Гургин и кандалы повлек:
От них да будет грешнику урок!

А Гиву шах сказал: «Мужайся ныне,
Ищи его у нас и на чужбине,

А я пошлю во все концы земли
Бойцов, что в битвах славу обрели.

Поверь, я много приложу стараний,
Ловить я буду вести о Бижане.

А если весть не прилетит сама,—
Не торопись и не сходи с ума.

Пусть только фарвардин придет весенний,
Пора благоуханных дуновений,

Пора, когда цветы цветут в садах,
Когда и наши головы в цветах,

Земля в парчу зеленую одета,
Цветы росою плачут до рассвета,

Когда сверкает каждый лист и куст,
Когда благословляет нас Ормузд!

Тогда предстану перед богом с чашей,
Где отражение вселенной нашей.

Увижу в этой чаше семь планет, [40] Увижу в этой чаше семь планет.. . — Кей-Хосров обладал волшебной чашей Джамшида, посредством которой он мог наблюдать все, что происходит в мире. Семью планетами, согласно средневековой иранской космографии, были Солнце, Луна, Сатурн, Юпитер, Меркурий, Венера, Марс. В данном контексте «семь планет» означают вселенную.
Все царства мира, весь подлунный свет.