Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Не спал в шатре один разумный Гив,
Был сын Гударза смел и прозорлив.

В то время растерялся он, однако,
Услышав грохот, звон мечей средь мрака.

Стоял скакун перед шатром в броне,
Внимая неожиданной войне.

Подумал Гив: «Позор всей рати нашей!
Зачем сидел я с пиршественной чашей?»

Вскочив, подобно вихрю, на коня,
Гив поскакал, доспехами звеня.

Узрел, достигнув ставки полководца:
Мир потонул в пыли, земля трясется!

Сказал он: «Тус, вставай, враги пришли,
Под ними поле бранное в пыли!»

Оттуда с палицей быкоголовой
Он поскакал к отцу, к борьбе готовый.

Как дым кружился, объезжая рать,
Он всех, кто не был пьян, заставил встать.

Бижана обругал на поле брани:
То место битв иль место пирований?

Взяв несколько воителей с собой,
Решил туранцам дать неравный бой.

Как саранча, что завладела степью,
Пришли туранцы, выстроились цепью.

Смотрел Гударз по сторонам: число
Бойцов Турана что ни миг росло.

Шла туча с ливнем стрел, и в беспорядке
Проснулись спящие от шума схватки.

Мягка постель под пьяной головой,
Над нею — меч с тяжелой булавой!

Когда в созвездье Льва взошло светило,
Оно пред Гивом войско озарило.

Увидел: счастье стало к ним спиной,
Усеян мертвецами дол степной,

Разорваны знамена боевые
И почернели, как эбен, живые.

Полным-полно иранских мертвецов,—
Не видно витязей и храбрецов.

Погибшим в битве нет конца и края,
Лежат, в крови горячей утопая.

Своих отцов утратили сыны,
Отцы — сынов: таков удел войны!

Увы, иранцы повернули спины,
Шатры оставив посреди равнины,

Оставив барабаны и обоз:
Все войско тканью ветхой расползлось.

Остатки войск, теснимых отовсюду,
Бессильно отступили к Касеруду.

Бойцы устали, жар в сердцах потух.
Где сила, разум, смелость, стойкий дух?

Спасаясь от губительной погони,
Изнемогали всадники и кони.

От битвы убежав, покинув дол,
В ущелье Тус воителей привел.

Измученное войско застонало:
Из витязей в живых осталось мало,

А тот, кто жив, — иль ранен, иль в плену.
Оплачем их, пошедших на войну!

Где скакуны, где седла и попоны?
Где воеводы, где венцы и троны?

Кругом безлюдье, над землею ночь,
Никто не хочет раненым помочь.

О, сколько старцев стонут со слезами
Над храбрыми, но мертвыми сынами!

Две трети войска потеряв в бою,
Иранцы прокляли судьбу свою.

Военачальник обезумел в горе,
Была его душа с рассудком в ссоре:

«Мы залили вином свои шатры,
Мы предпочли сражениям пиры!»

Гударз остался без сынов и внуков,
Лишился он и скакунов и вьюков.

Для раненых — ни пищи, ни врача,
Блуждает горе, плача и крича.

Кто в войске был в чести, пришли к Гударзу,
Чтоб воинов спасти, пришли к Гударзу.

Старик, познавший муку и позор,
Лицом к туранцам выставил дозор.

Разведчиков отправил вниз, в долину,
Ища лекарства в трудную годину.

Гонцу на скакуна велел он сесть,
Помчаться к шаху и доставить весть

О Тусе, потерпевшем пораженье:
Мол, принял он неверное решенье,

Довел иранцев до большой беды,
И воинов расстроились ряды.