Борис Панкин - Новый Раскольников

2.
я ли тебя не баловал, не носил
на руках, к дому не подвозил
на такси, не ставил на пьедестал?
всё — устал.

я ли тебя не воспевал, не пел
песен тебе под окнами, не болел
тобою до лихорадки, до тёмных снов?
всё — здоров.

3.
маршрут простой: от «автово» и далее,
с привычными за столько лет деталями, —
дома, деревья, люди по обочинам
и прочее.

за сорок пять минут поездки в прошлое
всё вспомнишь: и плохое, и хорошее.
все огорченья, радости, оплошности.
под нож, прости.

очнёшься: петергоф. считай, доехали.
ларёк, сберкасса, арка за аптекой, и
почти что дома. то есть, не пора ли нам
к реалиям.

4.
всё уже поздно,
даже сказать прости.
даже по звёздам
не отыскать пути.

вот и плутаешь,
кружишь без цели, да
изобретаешь
способ прожить и так.

вечность по кругу,
чёртово колесо.
вытяни руку —
что там? — вода, песок.

скоро ли пряжа,
нитка сойдёт на нет.
небо, как сажа,
пусто внутри, во вне.

свет в окошке понарошку —
кто-то пошутил.
заведу, пожалуй, кошку,
господи прости.

пусть встречает у порога,
трётся да урчит.
будем вместе понемногу
медленно влачить

бытиё своё смешное,
свой покой стеречь.
слушать звуки за стеною,
свет на кухне жечь.

всё так трагично и печально
как будто чёрный пистолет
твой череп выстрелом нечаянным
разворотил и больше нет
ни этой женщины в сорочке
ночной ни девушки в трико
что танцевала так легко
как будто залепили скотчем
небрежным брешь в твоей башке
и закопали в землю впрочем
не где-нибудь в глухом леске
а на кладбище честь по чести
с музыкой прочей маетой
звездой гранитною плитой
и профилем эмаль по жести

в своей печали пребывая
не забывай меня дружок
ходи с оглядкой на трамваи
ставь аккуратней сапожок
когда скользишь по тротуару
оледенелому в толпе
под наплывающие фары
навстречу проклятой судьбе
когда прохожих задевая
идёшь меня не узнавая
я тоже помню о тебе

всё время помню о тебе

в гулких ладонях ладожского вокзала
это не я придумал но ты сказала
в марте апреле мае уже не помню
да и не суть тем паче что ты никто мне
всё это было было но в прошлой жизни
в позапрошлой ты говорила пока не кисни
а в нынешней только письма и те по делу
но даже от них невольный озноб по телу
и в ночи отдаётся эхом твой голос давний
и сердце бьётся как будто каблук о камни
стучит по мраморным плитам пустого зала
в гулких ладонях ладожского вокзала

Бредущий краем жизни пилигрим,
Летящий краем неба шар воздушный,
Язычник, виршеплёт прекраснодушный,
Останься до утра — поговорим.

Ты зря сюда явился. — Третий Рим
Величием своим и равнодушьем
Античному подобен. И не лучше
Людская участь в нём. — Необорим

И неподкупен город. Жрец пера,
Ударно выдающий на гора
Едва ли шедевральные творенья,

Бессмысленна неравная борьба.
Остынь, пока хранит тебя судьба.
Коснись руин, и — в путь, во мглу забвенья.

отходит вагон от перрона
вдоль чёрных обугленных крон
в процессе тягучем разгона
скрипит и качается он
и в коконе этом железном
под стук чугуна о чугун
ты едешь зачем неизвестно
исчезнуть в одной из лакун

извечная тяга к побегу
сорваться с насиженных мест
петлять словно заяц по снегу
скитаться пока не заест
тоска ностальгия неважно
как эту хандру ни зови
она разрастётся однажды
до внутренней язвы любви

войти в эту бывшую воду
отмыться от прошлой вины
махнуть на былую свободу
и выяснить что не нужны
твои добровольные цели
готовность осесть навсегда
что зря ты на самом-то деле
идёшь по обратным следам

и вот начинай всё сначала
мечтай о ничейной земле
уходит баркас от причала
скрывается город во мгле
и жить удивительно просто
когда за верстою верста
и в небе над тёмным погостом
холодная злая звезда