Адам Мицкевич - Стихотворения. Поэмы

О полька-мать! Коль в детском взгляде сына
Надеждами тебе заблещет гений
И ты прочтешь в нем гордость гражданина —
Отвагу старых польских поколений;
Коль отрок — сын твой, игры покидая,
Бежит он к старцу, что поет былины,
И целый день готов сидеть, внимая,
Все слушать, весь недетской полн кручины,
Словам былин о том, как жили деды, —
О полька-мать! Сыновнею забавой
Не тешься, — стань пред образом скорбящей,
Взгляни на меч в ее груди кровавой;
Такой же меч тебе готовит враг грозящий.
И если б целый мир расцвел в покое,
Все примирилось — люди, веры, мненья,
Твой сын живет, чтоб пасть в бесславном бое,
Всю горечь мук принять — без воскресенья.
Пусть с думами своими убегает
Во мрак пещер; улегшись на рогоже,
Сырой, холодный воздух там вдыхает
И с ненавистным гадом делит ложе;
Пусть учится таить и гнев и радость,
Мысль сделает бездонною пучиной
И речи даст предательскую сладость,
А поступи — смиренный ход змеиный.
Христос — ребенком в Назарете
Носил уж крест, залог страданья.
О полька-мать! Пускай свое призванье
Твой сын заране знает.
Заране руки скуй ему цепями,
Заране к тачке приучай рудничной,
Чтоб не бледнел пред пыткою темничной,
Пред петлей, топором и палачами.
Он не пойдет, как рыцарь в стары годы,
Бить варваров своим мечом заветным
Иль, как солдат под знаменем трехцветным {46} 46 Солдат под знаменем трехцветным… — то есть солдат французской революции 1789 г. Любопытно, что в окончательном тексте стихотворения сказано: «Нового мира солдаты» (имеется в виду американская революция), Но в автографе и списках встречается образ «трехцветной кокарды» или «трехцветной ленты», В таком варианте, видимо, и познакомили Михайлова со стихотворением польские повстанцы — товарищи по сибирской ссылке. ,
Полить своею кровью сев свободы.
Нет, зов ему пришлет шпион презренный,
Кривоприсяжный суд задаст сраженье,
Свершится бой, в трущобе потаенной
Могучий враг произнесет решенье.
И памятник ему один могильный —
Столб виселицы с петлей роковою,
А славой — женский плач бессильный
Да грустный шепот земляков порою.

Одиночество! зноем житейским томим,
К твоим водам холодным, глубоким бегу я
И с каким наслажденьем, с восторгом каким
Погружаюсь в прозрачные, чистые струи!

Погружаюсь, ныряю, и мысли плывут, словно волны,
Как с морскими валами, я с ними играю безмолвно,
Чтоб, устав, охладев, наконец мое бренное тело
Сном глубоким забылось и оцепенело.

Ты — стихия моя; отчего ж эти светлые воды
Холодят мое сердце, на ум навевают туманы,
И опять, как летучая рыба, взыскуя свободы,
Вырываюсь на воздух и солнца ищу непрестанно?..

И без солнца внизу, в вышине — без дыханья,
Я в обеих стихиях — все тот же изгнанник!..

Расцвели деревья снова,
Ароматом дышат ночи;
Соловьи гремят в дуброве,
И кузнечики стрекочут.

Что ж, задумавшись глубоко,
Я стою, понурив плечи?
Сердце стонет одиноко:
С кем пойду весне навстречу?

Перед домом, в свете лунном,
Музыканта тень маячит;
Слыша песнь и отзвук струнный,
Распахнул окно и плачу.

Это стоны менестреля —
В честь любимой серенада;
Но душа моя не рада:
С кем ту песнь она разделит?

Столько муки пережил я,
Что уж не вернуться к дому,
Не доверить дум другому, —
Только лишь немой могиле.

Стиснув руки, тихо сядем
Пред свечою одинокой;
То ли песню в мыслях сладим,
То ль перу доверим строки.

Думы-дети, думы-птицы!
Что ж невесело поете?
Ты, душа моя, — вдовица,
От детей своих в заботе.

Минут весны, минут зимы,
Зной, снега сменяя, схлынет,
Лишь одна, неизменима, —
Грусть — скитальца не покинет.