Адам Мицкевич - Стихотворения. Поэмы

Полились мои слезы, лучистые, чистые,
На далекое детство, безгрешное, вешнее,
И на юность мою, неповторную, вздорную,
И на век возмужания — время страдания:
Полились мои слезы, лучистые, чистые…

Дул ветер — и холодный и сырой.
В долине — мгла. А месяц плыл высоко,
Средь круговерти черных туч порой
Ущербное показывая око.
Вечерний мир — как сводчатый чертог:
Вращающийся свод его поблек.
И лишь окно чуть брезжит одиноко.

Весь новогрудский замок на крутом
Плече горы луною позолочен.
Поросший дерном вал высок и прочен.
Песок синеет. Тень косым столбом
Уходит в ров, где вздохи влаги сонной
Колеблют бархат плесени зеленой.

Спит Новогрудок. В замке тушат свет.
Лишь стражам, окликающим друг друга,
Ни сна на башнях, ни покоя нет.
Но кто внизу проносится вдоль луга?
Кто при луне закончить путь спешит?
За тенью тень ветвистая бежит,
И топот слышен, — верно, это кони,
И что-то блещет, — верно, это брони.

Слышнее ржанье, громче звон подков…
Три рыцаря торопят скакунов.
Приблизились — и вспыхнул отблеск лунный
Один из них дохнул в рожок латунный.
И троекратно прозвучал рожок.
И рог ему ответил с башни темной,
Зажегся факел, зазвенел замок,
И с лязгом опустился мост подъемный.

На звон подков дозорные спешат,
Чтоб разглядеть мужей и их наряд.
Был первый рыцарь в полном снаряженье,
Что надевает немец для сраженья.
Нагрудный крест на золотом шнуре,
Крест на плаще — на белой ткани четкий,
Рог за спиной, копье в гнезде, и четки
За поясом, и сабля на бедре.

Литовцам эти признаки не внове,
И рыцаря нетрудно им признать,
«Из крестоносной псарни прибыл тать,
Пес, разжиревший от литовской крови!
Когда бы стража не стояла здесь,
В глубоком рву свою он смыл бы спесь.
И голову ему я вбил бы в плечи!» —
Так шепчутся, — и рыцарь изумлен
И возмущен… Хотя и немец он,
А все ж людские разумеет речи! [12] Пусть читатель имеет в виду, что это речи языческие, направленные против немецкого рыцарства и объясненные в данных ниже примечаниях.

«Князь во дворце?» — «Он здесь, но в этот час
Литавор-князь принять не может вас, —
Посольство ваше слишком запоздало;
Быть может, поутру…» — «Не поутру,
А сей же час! Нам ждать нельзя нимало.
Я на себя ответственность беру.
Ступайте, о посольстве доложите
И перстень этот князю покажите, —
Князь по гербу поймет, кто я такой
И почему смутил его покой».

Все тихо. Замок спит. Но что за диво?
Куда как ночь осенняя длинна, —
А в башне князя лампа зажжена
И звездочкой мерцает сиротливой.
Князь длительной поездкой утомлен,
Отягощенным векам нужен сон.
Но спит ли князь? Идут узнать. Он даже
И не ложился. Из дворцовой стражи
Никто ступить на княжеский порог
В столь поздний час осмелиться не мог.
Посол напрасно и грозит и просит, —
II просьбы и угрозы — звук пустой.
«Где Рымвид?» — «Спит». Идут в его покой.
Он волю князя подданным приносит,
Его считает князь вторым собой
И на совете, и на поле брани;
Он может князя видеть в час любой
В опочивальне и в походном стане.