Адам Мицкевич - Стихотворения. Поэмы

Потом шепнул Судье с улыбочкой кривою:
«Когда захочешь, пан, закончить мировою,
Давай по тысяче за каждого шляхтюру!
По целой тысяче, не то сдеру с них шкуру!»

Судья просил его напрасно об уступке.
По дому бегал Плут, пуская дым из трубки,
Пыхтел он, как мехи, дымился, как ракета,
И слезы женские оставил без ответа.
«Военный суд, — сказал Судья майору Плуту, —
Накажет штрафом их, но нашему статуту,
Ведь боя не было. Чего же тут лукавить?
Что шляхта съела кур — беда не велика ведь!
Я знаю, шляхтичи отделаются штрафом,
Судиться ни за что я сам не стану с Графом!»

«А «Книгу желтую» читал, судья Соплица?
Небось забыл ее? А что там говорится?
Ведь что ни слово в ней — Сибирь, петля да пытки,
Прочтите, пан Судья, не будете так прытки!
В той книге собраны военные уставы.
К чертям ваш трибунал! Теперь иные нравы!
За эту самую разбойничью проказу
Отправятся в Сибирь по царскому указу!»

«Обжалую! — сказал Судья. — Есть губернатор!»
«Обжалуй! Не спасет их даже император!
Да если только он о жалобе услышит,
Удвоит строгости, вам ижицу пропишет!
Обжалуй! Я крючок нашел уже заране
И на него могу поддеть тебя, моспане.
Что Янкель твой — шпион, давно узнали власти,
А он в корчме твоей укрылся от напасти!
Знай, если захочу, всех сразу арестую!»
«Меня? — вскричал Судья. — Бахвалишься впустую!»
Беседа б их дошла до бешеного спора,
Однако новый гость подъехал к дому скоро.

Въезд шумный, странный был: шел посреди дороги,
Как ловкий скороход, баран четырехрогий;
Два рога вдоль ушей свивались, точно кольца,
И украшали их цветные колокольца,
Другие два со лба воинственно торчали,
Бубенчики на них качались и бренчали;
И козы и волы за ним шли быстрым ходом,
Давая путь большим нагруженным подводам.

Въезд квестарский, никто не мог бы ошибиться!
Гостеприимства долг не забывал Соплица,
И поспешил к дверям с приветливым поклоном.
Ксендза узнали все, хотя он капюшоном
Прикрыл свое лицо и пригрозил воякам,
Призвав к терпению красноречивым знаком,
Узнали Матека, хоть был переодет он
И быстро промелькнул за квестарем при этом,
Все ж раздались ему вдогонку восклицанья…
«Глупцы!» — ответил он и подал знак молчанья.
За ними ехал вслед Пруссак в одежде старой,
А Зан с Мицкевичем спешили дружной парой.

Собраться во дворе тем временем успели
Бирбаши, Вильбики, Подгайские, Бергели.
Добжинских увидав, узнав, что с ними сталось,
Соседи тотчас же почувствовали жалость.
Шляхетство польское всегда готово к драке,
Зато отходчивы, не мстительны поляки.
Все кинулись теперь просить отца Матвея,
А он их у подвод расставил поскорее
И ждать велел.

Меж тем вошел монах в покои.
Как изменился он! Лицо совсем другое!
Печален прежде был, держался он смиренно,
А нынче, нос задрав, смеялся откровенно.
Молах отчаянный! Сказал он: «Ну, потеха! —
Казалось, продолжать не мог уже от смеха. —
Здорово! Ха-ха-ха! Увидел я воочью,
Что вы, друзья мои, охотитесь и ночью!
Пожива славная! Свежуйте-ка шляхтюру.
Я видел ваш улов, ну-ну, дерите шкуру!
А чтоб не фыркали — взнуздать без разговора!
Эге! Да здесь и Граф! Поздравлю с ним майора!
Граф золотом набит, он из больших магнатов,
Не выпускать его без сотен трех дукатов!
А как получишь их, пожертвуй мне немного,
Я за тебя всегда молю смиренно бога!
Все души грешные — забота бернардина.
Военных косит смерть и штатских — все едино!
Прав Бака, говоря {331} , что смерть почище ката,
Прихлопнет бедняка, пристукнет и магната,
Ребенка унесет и поразит солдата.
В мундире москаля и в кунтуше поляка,
Все для нее равны и постник и гуляка.
Она прегорький лук! Ничем ее не купишь,
Вмиг прошибет слезу, а там покажет кукиш.
Сегодня живы мы, а завтра околели,
И наше только то, что выпили да съели.
Не время ли к столу просить нас, пан Соплица?
Уже уселся я и всех прошу садиться!
Угодно ль зраз, майор? И пунша к ним в придачу,
Пристало вспрыснуть вам как следует удачу!»

«Что ж, выпьем за Судью! — сказали офицеры. —
Докажем, что у нас хорошие манеры!»

Дивили сопличан поступки бернардина.
Откуда бы взялась веселости причина?
Но все-таки пришлось Судье распорядиться:
Пунш, сахар, зразы — все велел подать Соплица.
Майор и капитан так налегли на мясо,
Что съели тридцать зраз в теченье получаса, —
Так пуншем занялись, что ваза опустела,
Недаром ревностно взялись они за дело!
Когда ж ни капельки не оставалось в чашах,
Плут трубку запалил кредиткой — знай, мол, наших!
Потом уста свои отер концам салфетки
И весело сказал нахмуренной соседке:
«Как сладостный десерт, вас обожаю, панны,
Вы после вкусных зраз особенно желанны!
Да, после сытного, обильного обеда
Что может лучше быть, чем дамская беседа?
Хотите ли сыграть со мною робер виста?
Мазурку поплясать? Такого мазуриста
Не сыщете нигде, хоть верст пройдете триста!»
И вместе с хвастовством, ничем неудержимым,
Дам комплиментами он потчевал и дымом.