Адам Мицкевич - Стихотворения. Поэмы

Вдруг раздалось «Ату!» вслед быстрому зайчонку,
И Куцый с Соколом летят за ним вдогонку.
Борзые были здесь: по окончанье лова
Случалось лошадям в пути поднять косого;
Без сворок псы брели и, повстречавшись с серым,
Не ждали окрика, а понеслись карьером.
Юрист с Асессором за ними было гнаться,
Но Войский закричал: «Стой! С места не сниматься!
Ни шага никому я сделать не позволю,
Отсюда все видать, русак несется к полю!»
Зачуя псов, русак туда понесся, верно!
Наставил уши он, точь-в-точь как рожки серна,
И, вытянувшись весь, скакал, его как будто
Несли не лапки вдаль, несли четыре прута;
Казалось, на бегу едва земли касаясь,
Как ласточка летел неутомимый заяц,
Вдогонку пыль и псы; все ближе, воедино
Склубились, кажутся какой-то мешаниной,
Ну впрямь змея ползет, и головой змеиной,
Конечно, был косой, а шеей — облак пыли,
Борзые позади хвостом змеиным были.

Юрист с Асессором раскрыли рты в волненье,
Вдруг побелел Юрист, как плат, как привиденье;
Асессор побледнел, поникнув головою…
Змея длинней, длинней, — да что ж это такое?
Разорвалась змея, пропала шея пыли,
У леса голова, хвосты далеко были…
Исчезла голова, и, словно шутки ради,
Мелькнул пушистый хвост, а псы остались сзади.

Обманутые псы бегут у перелеска,
Не то советуясь, не то ругаясь резко.
Вернулись наконец с поджатыми хвостами
И, уши опустив, видать, стыдятся сами,
Не могут позабыть о неудачной гонке,
Нейдут к хозяевам и держатся в сторонке.

Тут голову на грудь Нотариус повесил,
Асессор не сдавал, но тоже был невесел.
Вдвоем нашли они немало отговорок:
Мол, не привыкли псы охотиться без сворок!
Мол, заяц выскочил нежданно, нынче в поле
Хоть обувай собак — споткнутся поневоле
О камни острые, о рытвины, о кочки…
Так объясняли все борзятники до точки
(Асессор в первый раз согласен был с Юристом).

Стрелки не слушали и заливались свистом,
Перебирали вновь минувшую облаву,
А смех их оглашал зеленую дубраву.

Гречеха только раз на зайца оглянулся.
Увидя, что бежал, спокойно отвернулся
И продолжал рассказ: «О чем бишь я толкую?
Ах да, о том, как мне отвесть беду такую, —
Смягчить условия неслыханной дуэли.
Жалеют шляхтичи: «Погибнут в самом деле!»
А я им говорю с улыбкою невинной,
Что шкура иногда бывает очень длинной!
Панове, знаете, как, по словам Марона,
К ливийцам приплыла прекрасная Дидона
И там клочок земли добыла при условье,
Что он уместится под шкурою воловьей?
И вот на том клочке встал Карфаген могучий…
Я ночью изучал недаром этот случай!

Едва взошла заря на берегах Вилейки,
Довейко на коне, Домейко на линейке,
А через реку мост косматый, крепко вбитый,
Ремни из шкуры там нарезаны и сшиты.
Домейко стал на хвост, на морду стал Довейко,
Меж ними плещется шумливая Вилейка!
«Панове, — я сказал, — стреляйтесь, тешьтесь вволю,
До примирения уйти вам не позволю!»
Смеются шляхтичи, а тех терзает злоба;
Я пригласил ксендза, мы потрудились оба,
Он им — о кротости, а я им об уставе,
Так помирили их мы, к обоюдной славе!

Довейко в жены взял себе сестру Домейки,
До гробовой доски дружили их семейки.
Примернее друзей не знали мы в округе,
Домейко шурина сестру избрал в супруги.
Поставили корчму на месте их свиданья,
«Медведицей» ее прозвали в назиданье».

Удачно кончилась в глухом лесу охота,
А Телимена здесь раскинула тенета;
Хотя совсем одна она сидит в алькове
И руки сложены, оружье наготове:
Преследует в мечтах двух зайцев Телимена
И хочет затравить обоих непременно.
Кого ж ей предпочесть? Граф — юноша красивый
И рода знатного, любезный, не спесивый;
Уже влюблен в нее… Сомнительно, однако,
Удастся ль довести влюбленного до брака?
Она немолода и с небольшим приданым,
А назовет ли свет такой союз желанным?