Никита [ИАКИНФ] Бичурин: Поэзия (1795-1848)

Бичурия был глубоким интернационалистом и истинным патриотом. Он осуждал людей с европоцентристскими и расистскими взглядами и уважал тех, кто любил свое отечество, национальные традиции, язык и культуру. Ему были чужды национальный нигилизм и манкуртизм, т. е. он имел глубокую этническую память и чувствовал ответственность за связь между прошлым и будущим.

Одно из писем Погодину «великий сын чувашского народа» (В. Чивилихин) оканчивает такими словами: «Пожалуйста, ради вечной памяти покойного Аттилы!». Ради вечной памяти предков всех народов, расселенных в России, мы обязаны знать тот подвиг, который совершил наш великий Бичурин.

Виталий Родионов

Текст воспроизведен по изданию: Н. Я. Бичурин (Иакинф). Ради вечной памяти. Чебоксары. Чувашское книжное издательство. 1991

© текст - Родионов В. Г. 1991 © сетевая версия - Тhietmar. 2009 © OCR - Бычков М. Н. 2009 © дизайн - Войтехович А. 2001 © Чебоксарское книжное издательство. 1991

Мы приносим свою благодарность

М. Н. Бычковуза предоставление текста.

...Уже за холм высокий скрылось

Светило дневное в водах,

И поле тьмой нощной покрылось, (В книге сохранены правописание и пунктуация оригиналов.— Ред. )

Луна сияла в небесах.

Ручей едва журчал вдали,

Спокойно было на земли.

Престал порхать в кустах Зефир;

Везде простерся кроткий мир.

Я средь всеобщего покоя

С волненьем тихим размышлял,

Почто Творец, порядок строя,

Смешенье им не удержал?

Уже слетел с древ желтый лист,

Умолкнул в роще птичий свист,

Покрыл долины белый снег,

И льдом окован речный брег.

Не видно пестроты любезной

Казанки быстрой при брегах,

И алости цветущей, нежной

Лишился шип, стоя в лугах.

При общей перемене сей,

Вкруг града средь пустых полей

Почто наук Казанский сад

Цветет, исполнен всех отрад?

Облекшись вечной лепотою,

Как лавр цветет неколебим,

Так здесь и в осень и зимою

Стоит цветочек невредим.

Питомцы юны, веселясь,

Играют с Музами резвясь, [25]

То из цветов веночки вьют

И счастие свое поют.

Не знаю, Бог благословляет

Здесь быти царствию утех

И чудесами побуждает

К наукам прилепляться всех,

Иль смертный есть как Божество,

Кой превышая естество,

Как солнце, греет теплотой

Сад оный и живит собой.

В сих размышленьях углубленный,

Я в сладкий погружался сон,

И неприветно в изнуренны

Трудами члены вкрался он.

Лишь успокоился мой дух,

Предстал мне некий Старец вдруг

Чтоб мысль мою возобновить,

Ко мне он начал говорить:

"Что от очей телесных скрыто,

Чего вещественно не зрим,

То мысленным очам открыто,

Не просвещен ты светом сим.

И для сего-то мысль твоя

Вину смешенья, от тебя

Сокрыту, не могла понять -

Но должен ты ее узнать.

Десятый солнце круг обходит,

Как юных Муз Казанский сад

Цветет, красуется, восходит

И полон завсегда отрад:

Но сим он одолжен тому,

Кто собирает свет ему,

Приемля сам от Бога свет.

Иди! - Его коль хочешь зреть",

В лесочик маленький, тенистый,

Я, следуя Ему, пришел;

Приятность места, воды чисты,

Которые я редко зрел;

Зелены на горах кусты,

В долине желтые цветы, [26]

Все восхищало там меня,

На все смотрел с весельем я.

Сквозь ветви и листы зелены,

Вещал почтенный Старец мне:

"Высоки, пышны зрятся стены,

древами окружены оне.

Подшедши к ним, увидишь там

Великолепный славы храм". -

"Где ж я, - тогда спросил Его, -

Узрю вид Божества того?"

"Иди. - Ты узришь в оном храме

Того в сиянье славы вид,

Что мудрости своей лучами

Парнас наш греет и живит.

О коль обильною рукою

Довольства льет Он нам рекой.

Но в храм вступив, ничем не льтись,

За мной идти как можно тщись".

Я к прагу храма на ступени

Смиренно шествовал за ним.

Тут многие знакомы тени

Мечталися очам моим.

Оне знать не тщились внити в храм,

Но страж удерживал их там.

Отверзлась дверь мы в храм сошли,

Но заключилась - лишь прошли.

К всему питал я удивленье

И с жадностью на все смотрел.

Но вдруг вверху изображенье

С златою надписью узрел:

"Се тот, кой счастие и свет

В Казанский сад обильно льет!"

Сияньем поражен, я пал,

И с Старцем купно сон пропал.

О ИЕРАРХ! Не сон сплетает