Иван Рядченко - Время винограда

15
Был когда-то в детстве случай.
Сорванца купая, мать
улыбнулась:
— Ты везучий,
на тебе веснушки тучей,
их считать — не сосчитать!
То ли ветер, то ль веснушки,
но Иван в объятьях строп
приземлился на опушке
прямо в свеженький окоп.
И вокруг — улыбки, взгляды,
голоса со всех сторон:
то бойцы Интербригады
поздравляли с тем, что он
в тесном небе смело бился,
разгонял проклятых ос,
что сгореть не торопился
и к земле себя донес.

Между тем свистели пули.
Тяжко охал миномет.
Ваню враз к земле пригнули:
— Полезай в блиндаж, пилот!
Столько сделает не всякий…
Глянь, три мессера — зола!
Отдохни.
А мы атакой
выбьем «мавров» из села.—
Попросил Иван напиться,
натянул берет, как блин.
— Из меня неважный рыцарь -
страшно мне, когда один…

Что нам нужно? Скибка хлеба,
в сердце — правды свет живой.
Человек, пришедший с неба,
по земле уходит в бой.
Время мчится каруселью.
Жизнь и гибель — на весах.
Люди падают на землю,
звезды гаснут в небесах…

Край селения.
Халупы.
Трубы.
Красный виноград.
Словно черти, скалят зубы
трупы «мавров» у оград.
Крики. Стоны.
Наступленье.
Пулеметы режут слух.
И на площади селенья
Ваня вскрикивает вдруг.
Острый шпиль. Крестов засилье.
Воздух тяжким звоном сыт.
Перед церковью Люсия,
как на струночке, висит.
Захлестнула бычья жила
шею тонкую.
Со зла
солнце в небе потушила,
поцелуи отняла.
И висит она, нагая,
не окутанная мглой,
от мучений отдыхая
перед небом и землей.
В прежней гордости — бездонна,
в наготе своей права,
неприступна, как мадонна,
только набок голова…
Медь грохочет монотонно.
Мира девушка полна.
Ване чудится —
от звона
чуть качается она.
Пуля поле не скосила,
не убила царство лоз…
Вот как встретиться, Люсия,
нам с тобою довелось!
Где он, Гойя? Нужен Гойя —
чтоб видали все края,
как шатается от горя
здесь Испания твоя.
Ты в душе ее носила,
берегла ее слова.
Ты во всем права, Люсия!
Ты — мертва,
она — жива.
Я б хотел при расставанье,
покидая этот край,
крикнуть только «до свиданья»,
а приходится — «прощай».
Опоздал с небес спуститься:
много в воздухе возни…
Я, видать, неважный рыцарь.
Ты, Люсия, извини.

В полдень,
боем перегретый,
густо падал долгий звон.
Возле церкви, сняв береты,
молча
плакал
батальон.

16
Ваня Климов в часть явился
похудевший. Капитан
поглядел, не удивился.
— В целом жив, камрад Хуан?
Ну, позволь тебя по-русски…—
Усмехнулся командир.—
Хочешь водки без закуски?..
Заслужил ты этот пир.
— Не хочу,— ответил Ваня.—
Что с Родригесом? Где он?
— Дальний путь и расставанье.
Погрузили в эшелон.
Помолчал комэск сурово.
— Крепко ранен Шинкарев.
Нам теперь за Шинкарева
драться нужно… Ты здоров?
Отдохни денек от ада —
вся награда и почет…
— Ни минуты мне не надо,
только дайте самолет!
Сны не встанут к изголовью
до поры, пока в бою
я коричневою кровыо
боль большую не залью!..—
Черных пушек гром картавый,
гул трагической войны.
Есть у вас свои уставы,
донкихоты из Полтавы,
из рязанской стороны!
Вижу я, как ходит в латах
на дорогах боевых
наша молодость тридцатых
пред грозой сороковых.
Огнеметы плавят камни.
Сиротеет детвора.
И звенят в ночи клинками
надо мной прожектора.
Пахнет гарью ветер встречный.
Темным тучам нет числа.
Длится спор наш бесконечный —
вечный бой добра и зла.

17
Мчится поезд.
Поле.
Пропасть.
Паровозный дым и чад.
— В отпуск, в отпуск, в отпуск, в отпуск!
стыки стылые стучат.
Нет для чувства расстояний,
для мечты предела нет.
— Таня, Таня, Таня, Таня! —
гулко слышится в ответ.
Дым с откоса мчится косо.
Басом полнятся мосты.
Разлинеили колеса
снега белые листы.
Бьет по стеклам ветер колкий.
Невдомек тебе, народ,
что молчит на верхней полке
белобрысый Дон-Кихот,
курит едкую махорку.
Не спешит признаться он,
что звездой на гимнастерку
лег испанский небосклон-
Ожиданье душу колет-
Летчик улицей идет.
И несется вдоль околиц:
— Гляньте: Ванька Дон-Кихот!
Чертенятам страх неведом.
Краснощекою гурьбой,
хоть гони, шагают следом
и кричат наперебой.
Крыши белы.
Вишни русы.
Не твоя ль, Иван, вина —
на заборах те же плюсы,
но другие имена?..

18
— Ванюша! Ванюша! —
Беззвучно заплакала мама.—
Ну вот ты и дома…
А где же твоя телеграмма?
192
Ах боже, о чем я…
Как можно, такая причина…
Какой ты высокий,
на батю похожий мужчина!
Ему бы сегодня
из братской могилы подняться —
на сына бы глянуть…
Но сны ему даже не снятся—
Ну, ладно, не буду.
Да ты хоть присядь для начала.
Какой ты геройский!
А я ведь, сынок, и не знала…
Где Таня? Да как же…
Видать, с нашей почтой неладно.
Ушла твоя Таня.
А мне вот, поверь, не досадно!
Тебя не дождалась,
со мной не обмолвилась словом,
веселую свадьбу
сыграли они с Шинкаревым…
Ну вот, ты приехал,
а я угощаю лишь речью…
Что? Плачу зачем я?
А я и сама не отвечу.