Иван Рядченко - Время винограда

4
Мы в гражданке жили-были.
В небо нас поднял приказ:
он петлицы голубые
и просторы голубые
согласует с цветом глаз…
Взвыл мотор —
и в тучах сам ты.
По земле бегут хлеба.
Братья, авиакурсанты!
Небо — звездная судьба!
Облаков высокий гребень,
голубой полет ветров…
И не жаль, что рядом в небе
неотступный Шинкарев.
Он себя готовит к бою.
Кучеряв, широк в кости,
он взлетает за тобою,
чтобы крылья обрести…
На учениях запарясь,
выйдешь в город — все не в счет,
коль в глазах читаешь зависть,
восхищенье и почет.
И опять взлетаешь шало.
Под крылом твоим с утра
на боках земного шара
копошатся трактора.
Но всего важнее то, что
там летят — лишь улови! —
голубки солдатской почты,
треугольники любви.
После долгого молчанья —
круглый почерк, хвостик вниз.
«Жду, как прежде,—
пишет Таня,—
приготовила сюрприз».
Всю бы ночь напропалую
ты б читал у ночника
это милое:
«Целую.
Я. А ты — не смей пока!..»
На «отлично» после почты
на экзамене пилот
«иммельманы» крутит, «бочки»
и сажает на три точки
покоренный самолет.
Время мчится. Небо длится.
Под крылом свистит заря.
По два кубика в петлицах
загораются не зря.
Детство, где ты?
Только диву
можно даться…
Дорог час.
Вызывают к командиру.
— В отпуск,— следует приказ.

5
Мчится поезд.
Поле.
Пропасть.
Паровозный дым и чад.
— В отпуск, в отпуск, в отпуск, в отпуск!
стыки стылые стучат.
Нет для чувства расстояний,
для мечты предела нет.
— Таня, Таня, Таня, Таня! —
гулко слышится в ответ.
Ожиданье душу колет.
Летчик улицей идет.
И несется вдоль околиц:
— Гляньте! Ванька Дон-Кихот! —
Чертенятам стыд неведом.
Босоногою гурьбой,
хоть гони, шагают следом
и кричат наперебой.
Ваня, слыша каждый шорох,
напряженный, как струна,
замечает на заборах
тот же плюс н имена.
Чуть постерся мел, но все же
буквы не заглушены.
И пока еще прохожим
эти надписи видны.
Псы гремят цепями звонко.
Петухи орут в ответ.
Крикнул летчику мальчонка:
— Дульцинеи дома нет!

6
— Ванюша, Ванюша! —
Беззвучно заплакала мама.—
Ну вот ты и дома.
А где же твоя телеграмма?..
Ах боже, о чем я…
Прости, растерялась я, Ваня.
Какой ты высокий!
Чудной ты в обмундированье.
Где Таня? Да как же!
Да разве она не писала?
Она в институте,
она ведь студенткою стала.
В столице Танюша.
Ее увлекла медицина.
А как же!
Не просто
отдать мне ей летчика-сына!
Ну вот ты приехал,
а я угощаю лишь речью…
Что? Плачу зачем я?
Да я и сама не отвечу…

7
Значит, вот какое дело,
значит, вот сюрприз какой:
Танька пичкать захотела
порошками род людской!
Обижаться нет резона,
но с чего тут будешь рад…

Над подушкою бессонно
мысли быстрые гудят.
Он вертелся на постели,
в потолок глядел, вздыхал.
Гуси вдаль опять летели,
месяц им крылом махал.
Гуси пели расставанье,
звали вдаль с собой луну.
И во сне увидел Ваня
очень странную страну.
Зной дымится, пыль курится.
А по выжженной траве
едет, едет странный рыцарь,
медный таз на голове.
Тощий конь слюну роняет,
скачет рыцарь в бой со злом.
Пастухи его гоняют,
лупит мельница крылом.
Ваня с первыми лучами
старый том нашел, в молчанье
подзаклеил корешки,
полистал, полгал плечами:
были ж в мире чудаки!..
И пошел под небесами
в синь, где гуси белят пруд,
где весной под парусами
по воде сады плывут,
где прозрачный плод ранета
набухает, как планета,
где от ночи до рассвета
небо в звездах набекрень
и гармонь роняет в лето
перламутровую звень.
«От меня тебе не скрыться,—
думал Ваня на ходу.—
Через день махну в столицу,
я и там тебя найду».
В лес вошел — пустой и гулкий,
рассыпающий листы.
Вспомнил тихие прогулки,
рощ бездымные костры.
— Та-а-ня-я! — крикнул на опушке.
Эхо спряталось в лесу.
Только мелкие веснушки
потемнели на носу.
Только лист, как сердце, глянь-ка,
прижимается к плащу…
Вдруг донесся окрик:
— Ва-а-нька!
Где ты, черт? С утра ищу!

8
Ваня даль окинул взором —
от окраинных дворов
по стерне,
по косогорам
приближался Шинкарев.
— Что ты бродишь, словно леший?
За тобою по леску
два часа гоняюсь пеший —
крыльев нет ведь в отпуску.
В общем, дело пахнет битвой,
весть — что надо…—
И умолк.
И шепнул зачем-то Дмитрий:
— Отзывают срочно в полк!

9
Встал перед строем комполка.
В его петлицах — шпалы.
В глазах — колючий блеск штыка,
на сердце — орден алый.
Окинул взором ровный строй.
— Товарищи орлята!
Война — она не за горой,
она слышней набата.
То в Абиссинии жара,
то над Мадридом тучи.
Давно, товарищи, пора
задать Адольфу «вздуче»!
Так вот. Последовал приказ
решительный и краткий:
коль добровольцы есть у нас —
направить к месту схватки.
Громить врага настал черед.
Кто пожелает — шаг вперед.—
Сказал — как будто взвел курок.
Молчание — как порох.
Трепал лишь бойкий ветерок
брезенты на моторах.
Вдруг посмотрели все на флаг.
Качнулся строй пилотов.
И сделали единый шаг
сто двадцать донкихотов!