Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

2

Вдали синели в дымке Кордильеры,
Вблизи сквозь лес змеилась Амазонка,
Где в джунгле жили жуткие химеры,
Где эхо, как Эола арфа, звонко.
И не было ей ни конца, ни меры,
И безустанно плавная шла гонка
Громады зыбкой в дымчатые шхеры,
Где спали карго черные и джонки.
Мы с алюминьевой меж туч стрекозки
Зеленые провалы созерцали
Чрез круглые зеркальные окошки.
Магнетизировали душу дали,
Как бедных птиц – глаза застывшей кошки,
И мы не радовались, не страдали.

3

Но в сердце вдруг раздались перебои,
Как будто умирали уж моторы.
Забегали по коридорам бои,
И летчика испуганные взоры
На нас глядели, будто бы побои
Друг другу наносили мы при споре.
А между тем, как пьяные ковбои,
Аэроплан чрез туч скакал соборы.
Команда разносила парашюты
И помогала их приспособлять.
Смятенье было страшное в каюте...
Молились, плакали и звали мать...
Открыли люк зияющий на юте
И приказали в пустоту скакать.

4

Обнявшись, бросились мы, как с обрыва
В зеленое недвижимое море...
Сперва, как искры яркие с огнива,
Летели мы в лазоревом просторе,
Потом раскрылись плавно и красиво
Два шелковых над нами мухомора,
И бестелесно, медленно, счастливо
Спускались мы, как два из туч кондора.
Уж многие небесные медузы
В серебряной сокрылися реке,
Когда мы наконец, как Лаперузы,
Причалили на тихом островке,
Где идиллические жили музы
И ангелы в танцующем кружке.

5

Неловко мы упали на колени
Среди благоухающего луга,
И парашютов радужные тени
Покрыли травы, будто бы фермуга.
Благоуханье пряное растений
Так опьяняло, что поднять друг друга
Мы не могли из пышного сплетенья:
Цветочная нас одуряла фуга.
Колосья, трубочки, шары и грозди
Нас окружали, словно лабиринт,
Шипы и звезды, плети, корни, гвозди,
Араукарий, орхидей абсинт.
Лианы, как непрошеные гости,
Взвивали изумрудовый свой винт.

6

Через мгновение, скача, макаки
Вокруг собрались с пурпуровым задом,
Зубами щелкая, как бы собаки,
И угощались диким виноградом.
И ты ближайшую рукой чрез злаки
Погладила, чтоб примириться с адом.
От удовольствия другие знаки
Нам подавали дружбы, сидя рядом.
Потом базарный подняли галдеж,
Указывая на лесные дебри,
Где пламенный поднялся к небу нож,
Где озлобленные ревели вепри,
Ревели тысячи звериных рож,
И мы от ужаса почти ослепли.

7

Но обезьянки подавали руки
Нам, как друзья, маня в недальний лес.
И мы пошли за ними, как на муки,
В звериный рай, исполненный чудес.
Там раздавались сказочные звуки,
Там было эхо с голосом небес,
Там птицы пели всякие кунстштюки,
Там леший хохотал, как сущий бес.
Четвероногие вели нас гиды
К опушке меж могучих магагони.
По сторонам чарующие виды,
Как будто мы уже на Божьем лоне
И жили добрые здесь Эвмениды
Или крылатые паслися кони.

8

На сочной изумрудовой лужайке
Лежал обугленный аэроплан.
Вокруг носились птичек стайки
И обезьянок любопытный клан.
И всё увидели мы без утайки:
У колеса сгоревший капитан,
Нет ни одной уже на месте гайки, –
Разбитый кузов сбросил океан.
Съестное мы в одну собрали кучу, –
Иначе как меж дебрями прожить? –
Потом свернули парашютов тучу,
Чтобы шатер себе соорудить,
Хоть знали, что спасет нас только случай
Да Лахезис, прядущая нам нить.

9

Три дня мы прожили, как Робинзоны,
В сообществе забавных обезьян,
Друзей искали в близлежащей зоне,
Но лес вокруг шумел, как океан.
Ни крики, ни предсмертные их стоны
Не слышались из чащи и с полян,
Лишь голоса зверей и птиц канцоны
Да жалобный съедаемых пеан.
Нам стало страшно. Как уйти от смерти,
Как выбраться хоть к дикарей жилью?
Оружья никакого, кроме жерди...
Как выстроить хоть утлую ладью?
Четвероногие вокруг лишь черти,
Клыки и пасти в сказочном раю.

10

Еще три дня мы ели из коробок,
И уменьшался скудный наш запас.
Но обезьянки, жившие бок о бок,
Нам приносили сочный ананас.
И всё же не был я, как прежде, робок
И верил в случай, что спасает нас.
Среди аэропланных ребр и скобок
Нашелся неразбившийся компас.
В трех тысячах, увы, мы были милях
От всякого культурного жилья
И серафимов не имели крыльев,
Чтоб улететь в родимые края.
И опустились руки от бессилья:
Тарзана мы страшились жития.