Вадим Андреев - Стихотворения и поэмы в 2-х томах. Т. II

Нет оправдания, Господи, мне —
Я не сгорел на высоком огне.

Таяли души, как п о ветру дым,
Испепеленные словом Твоим,

Уничтожалась плотск а я кора
В пламени нерукотворном костра,

Все догорело и все отцвело,
Все превратилось в Господне тепло,

Только вот этот жестокий глагол
Я не расплавил и не поборол.

Ничто меня не жжет и не тревожит,
Лежит безобразная тишина,
Но мне сквозь смерть и мрак, о Боже, Боже
Вся жизнь моя отображенная видна.

Я наслаждался задушевной ложью,
Свой человеческий свершая срок, —
И вот теперь у твоего подножья
Я выгорел, как степь, я вовсе изнемог.

И в тишине, безобразной и плоской,
Моя пустая тень перед Тобой
Лежит немым и мертвым отголоском
Земной любви, и лживой, и святой.

Все незримое и тайное,
Все, чему названья нет,
Что живет необычайное,
Все пронзает черный свет.

Он чернее ночи, вогнутой
В неподвижный небосклон,
Он лежит, как дым над стогнами,
Тусклым мраком окружен.

На пути — ни звезд, ни голоса,
Ни страданья — ничего,
Лишь двусмысленные полосы,
Ворожба и волшебство.

Колдовством душа охвачена,
Выжжена, обнажена,
В желтом небе обозначена
Желтой ямой — вышина.

О, сколько ни колдуй — немыслима свобода
И счастье — что ж — час от часу грубей.
Да, свет погас, во тьме кощунствует природа,
И душно нам от нищеты своей.

Я жил в тебе, моя природа,
В твоей тени, бессмертный лес.
Как ласточка, моя свобода
Жила дыханием небес.

Добру и злу не зная цену,
Не мысля Бога разгадать,
Я принимал земного плена
Ниспосланную благодать.

Всего, к чему душа касалась,
Что в мире пело и цвело —
Во всем незримо отражалось
Любви прозрачное крыло.

Но Бог разрушил это счастье —
Коснулся луч закрытых век,
И полон жалости и страсти
Во мне проснулся человек.

И опаленная страданьем
Душа пытливая моя
Полна сомнением и знаньем,
И тяжестью небытия.

Две истины несовместимы —
Я не могу их превозмочь.
Мой ум бежит, огнем гонимый,
Из ночи в свет, из света в ночь.

Качается сожженный колос,
Поникла желтая трава,
И мой косноязычный голос
Бормочет смертные слова.

Плывет луна прозрачным шаром,
В степи кузнечики звенят,
Но сердце схвачено пожаром,
И зрячие глаза горят.

Мне страшно, Господи, с Тобою
Любить и жить наедине.
Скажи, зачем Ты дал двойное,
Мучительное зренье мне?

Когда Господь моих коснулся век
И я прозрел наперекор природе,
Во мне живым остался человек,
Мечтающий о счастье, о свободе.

Две истины, о нет, не два крыла, —
Два жернова, два каменных грузила
Туда меня влекут, где жизнь была
И где теперь — горящее горнило.

Ничтожен человеческий язык
Перед Твоим блистающим престолом.
Мой ум бежит, как павший временщик,
Преследуем божественным глаголом.

Огонь скользит по телу, как живой,
Горит душа, как в знойном поле колос.
Что я могу, что смеет разум мой,
Страдания косноязычный голос?

Отзыва нет. Глухонемой пастух,
Я стадо растерял в полях и скалах,
И разве может расщепленный дух
Загнать домой Твоих овец усталых?

Меж двух равно бессмертных сил,
Наперекор любви и милосердью,
Зачем, Господь, Ты сердцу положил
Быть очевидцем той и этой тверди?

Лаванда и рыжий кустарник, и скалы,
И женственный ветер тебя провожали,
Когда ты спускался по краю обвала
На самое дно бесконечной печали.
Скелеты растерзанных бурею сосен
Врезались в лазурь и в закатное пламя,
И ночь, как в последнем бою знаменосец,
Держала развернутым звездное знамя.
Но ты узнавал эти скалы и щели,
И путь, совершенный тобою когда-то,
Дорогу к бесцельной, но явственной цели, —
Свершаемый ныне уже без возврата.