Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Ты для меня как творческий экстаз
На непрерывной мирозданья тризне,
И я с тобой живу не первый раз!

Люблю я шарик твой из филиграна,
Мой одуванчик нежный, полевой,
Геометрический, пушистый, странный,
Как творчество фантазии больной.

Подует ветр суровый с океана,
Поднимется меж лип унылый вой,
И парашютики твои нежданно
Промчатся над моею головой,

Неся куда­то золотое семя.
И на весну пахучие солнца
Поднимутся в назначенное время,

Когда вокруг другого нет лица
Еще цветущего, – и мигом бремя
Спадает с сердца, ждущего конца.

Мы жаждем все космической свободы,
И нет пределов в мире для мечты,
И не нужны ей вовсе светогоды,
Чтоб посещать алмазные цветы

Туманностей на темном небосводе
И на Голгофе мировой кресты.
Но синие в безбрежности есть своды,
И в них, как рыбка в вазе, бьешься ты.

Нет дальше звезд уже, тумана даже,
Как ни пучи усталые зрачки,
Как лбом ни бейся в непонятном раже.

И в бездну только мыслимы скачки
Ко временной познания проказе,
И кровь со лба течет, как ручейки.

Еще тепло, почти как летом.
Истома сладкая в саду.
Совсем не надо быть поэтом,
Чтоб, как Нарцисс, глядеть в пруду

На лик свой, озаренный светом,
Сокрытый в синюю слюду.
И древним кажется аскетом
Он мне на Страшном уж Суду.

Гляжу на странные морщины,
На лоб изрытый, как скала,
На снежные свои седины.

И весь я будто из стекла,
И листья желтые раины
Мне сыплют в лабиринт чела.

Ни небо не синее с Богом,
Ни моря не шумнее гимн,
Но в пресмыкании убогом
Я, как опальный серафим,

Ищу Его по всем дорогам,
Чтоб примириться снова с Ним.
По траурным устал я дрогам
Трястись к могиле после схим.

Смысл нужен моему сознанью,
Какой­нибудь глубокий смысл,
А не простое прозябанье,

Не скучные колонны числ.
Без Бога никаким познаньем
Не уравняешь коромысл.

Больше всех на свете жаль мне Бога:
Вечно должен Он творя страдать.
Не имел Он отчего порога,
Не имел Он любящую мать.

Сына своего послал убогим
Он ни за что на кресте распять:
Никого не спас Он из острога,
Антия сильней, чем прежде, рать.

Я лишь семьдесят живу годочков,
А я насмерть уж давно устал,
Хоть и много вырастил цветочков,

Мать имел и Розу миловал,
И никто не распял мне сыночка
За любви бесплодный идеал.

Гвоздики с кружевами спаржи
В старинной вазе на столе.
И с каждым мигом я всё старше,
Всё ближе к матери­земле.

Харон иль Ангелы на барже
Плывут за мной?Иль на крыле
Из радужной воздушной саржи
Я улечу? Как знать во мгле!

Но это скоро совершится:
От костяной устали сферы
Уж позвоночные петлицы.

Нет ни малейшей больше веры,
И сердце утомилось биться,
И все я перепел размеры.

Ты – солнце для души моей усталой,
Светящее и днем, и темной ночью,
Благоухающий цветочек алый,
Ведущий дух мой к мира средоточью.

Что в том, что нету радужных опалов
И облаков проносятся лишь клочья,
Что дождь стучит в оконные зеркала,
Где тень моя маячит лишь сорочья?

Я знаю, что из бисера дождя
Ты вынырнешь, как солнце из­за туч,
И опалишь, немного погодя,

Мне душу, как расплавленный сургуч,
И стану я, в глаза твои глядя,
Журчать, как из скалы студеный ключ.

Как воздухом земля окружена,
Так всё окружено бессмертным духом.
Проснись от яви тягостного сна,
К земле приникни пробужденным ухом:

Услышишь голос Божий и со дна,
Под радужным цветов услышишь пухом,
Увидишь ризу Божью из окна
С волнующимся облачным воздухом.

Нет ничего бездушного в природе,
Кристаллов многогранники живут,
Как звезды на Создателя эфоде.

Материя вся движется, как спрут,
Как млечные пути на небосводе,
Хоть ты живешь лишь несколько минут.