Николай Максимов - Голое небо

Ничего, что движенья заучены
И что туров мне тесно кольцо,
Но внезапнее солнца за тучами
Заиграли бровей излучины,
И лицо мое стало светло.

Улыбнулся, но вы не поняли,
Что я счастье и свет принес,
Что глазами, губами, ладонями
Создан солнечный апофеоз.

В белых туниках березки,
Под веселый ветра свист,
Четко делают заноски,
Ударяя лист о лист.

Ветер звучен, как виоли,
Быстро ветка ветку бьет,
Ах, двойные кабриоли,
Замирающий полет.

А кругом — партер зеленый,
Рукоплещущий травой,
Льется щебет умиленный
С галереи голубой.

Прозрачна музыка. Рокочут арфы,
Плывут смычки и легкий, легкий стон
Ласкает слух. А я, играя шарфом,
В воздушном вихре снова вознесен.

Я тайной танца сладостно владею,
Я зарываюсь в мягкую спираль,
И мановением руки развею
Любую старую печаль.

И нет воздушней моего удела,
И шепчет дух мой телу: «Перестань
Себя считать лишь мускулистым телом,
Ты — музыкой колеблемая ткань».

Знаем, что не чудо вдохновения,
А спокойный, царственный расчет —
Это лебединое кружение,
Этот замирающий полет.

Только нас совсем не заморозили,
Хоть и веют снегом чистоты
Ваших танцев в Лебедином Озере
Безупречно тонкие черты.

Даже мимолетной и нечаянной
Нет улыбки на лице немом,
Но восторгом пламенным венчаем мы
Лебедя с высоким холодком.

Я так люблю вечерний тонкий дым,
И нескончаемый узор его полета,
Когда воздушная пьяней дремота,
А он, танцующий, — неутомим.

И словно декорация над ним
Закатная сияет позолота,
И дивно сочетанье переплета
Лиловых линий с фоном золотым.

И только мы, не улетая к ним,
За турами, которым нету счета,
Мечтательнее, пристальней следим,

Как и мечты, легко танцуя что-то
Старинное и легкое, как дым,
Нам создают иллюзию полета.

Ну что ж, улыбкой просиять
И я сумел, но мне труднее было
И делать верно туры, и взлетать,
И реять медленно и легкокрыло.

И потому, что я горел в огне
Неповторяемого вдохновенья,
Удача подлинная чудилася мне,
Но горько было отрезвленье.

И как среди невидимых тенет
Испуганное тело заметалось.
О, неудавшийся полет!
А грубая толпа смеялась.

Тревожны мы. Нам прошлого не надо.
Воспоминаний бледны голоса.
Но до чего же нам покой Эллады
Напоминают эти небеса!

Родное море — голубое благо,
И ветер, ветер — пение стихов,
И медленная цепь Архипелага
Невозмутимо белых облаков.

Ты мне всего, всего милей,
О рае ты — воспоминанье,
Ты — радостное обещанье
Любви и мира на земле.

Мне счастья лучшего не надо,
Когда ты говоришь со мной,
А в голубых глазах покой
Возлюбленной моей Эллады.

Мой голос капризен и тонок,
Мой жребий позорно-нелеп,
И я только слабый ребенок
На пиршестве мощных судеб.

Я знаю, что век мой — великий,
Что он закалился в бою,
Но я только песню мурлыкал,
Негромкую песню мою.

Мне вашего знанья не надо:
Ведь скучно оно и мертво,
И детское счастье Эллады
Мне нравится больше всего.

Я говорю о счастье и покое,
О синем времени и дальней Трое
И об ее пологих берегах.
Прибой волны — и снова, как тогда,
Разумно, счастливо и мирно,
Мы любим жизнь и строим города
И мы железные пасем стада
На вольных пастбищах всемирных.

Мы темные и буйные сыны
Той матери, чье имя современность,
А для нее — сомнительная ценность
И ваши выдумки, и ваши сны,