Алексей Дьячков - Игра воды. Книга стихов

Звенят трамваи в отдаленье.
Повырубали все деревья.
Снесли забор. Сожгли листву.
В углу солдаты рубят пайку.
Ефрейтор с крылышком из байка
Весь жир размазал по лицу.

Он вспоминает дом в деревне,
Лед в умывальнике, тюленя —
Отца на озере раз в год.
Тяжелый день, и вечер в бане.
Ведь счастье легким не бывает.
А жизнь – сплошной калейдоскоп.

Наш разговор не много значит.
Давай из пластика стаканчик
Поднимем. – Чокнемся, дружок!
И выйдем, не дождавшись ссоры…
На монохромную основу
Ложится красочный снежок.

Грузит баки под окнами мусорка,
Драга на мелководья гудит.
И доносится грубая музыка,
Каких пруд по турбазам пруди.

Под такие суровые, взрослые
Злые ритмы эстрады чужой,
Нагулявшись с собакой под соснами,
Я читаю о долгом домой

Возвращенье под небом пылающим. —
Сложно автор как все накрутил.
Разгоняет больных отдыхающих
По домам сентября карантин.

Я останусь один здесь на острове,
Где прощальный костер догорел,
Где в пионах лиловых и розовых,
Бросив горн, утонул пионер.

Отпуск весь мне читать, перечитывать —
Выполнять обещанья врачу.
Спичкой вечером сумрачным чиркнув, я
Как из озера тьму отчерпну.

Я занимался пеньем, танцем, лепкой,
Историей, выращиваньем репки,
Исследованьем сна, пчелиных сот,
И поиском во времени пустот.

Я жил легко, кристаллы купороса
Выращивал, все главные вопросы
О жизни для себя давно решив. —
Глазел в окно на снег, на гаражи.

Таким чудным на утреннике звонком
Я сам себе запомнился ребенком,
Подростком, практикантом за станком,
Непризнанным поэтом. Стариком.

Что упустил? – Полмесяца похода,
Как загоняла под сосну погода,
И на камнях сбивала как река.
Как воду выливал из сапога.

Глаза, морщины, дерганая вена. —
Все видимость одна. Недостоверна
Вся жизнь. – Физиологии рагу.
Я сам себя изведать не могу.

Я сам не знаю кто я. – Карп на блюде.
Сплошная плоть, по отраженью судя,
Разрезавшая облако сосна,
Тень ряски, водомерка, пустота.

Его вдруг от задумчивости птица
Очни, чтоб никогда не повториться.
Чтоб встал, рюкзак накинул он, бурча.
А дальше зашагал я вдоль ручья.

Открой гравюру – море, крейсер, якорь.
Упрямо волны нарезает сталь.
Теперь картину выпуклой и яркой
В своем воображении представь.

В посадке, где тебя никто не встретит,
О ягодах забыв и о цветах,
Замри, как старец в бархатном берете,
Сражен цыганским табором цитат.

Взмахни рукой – вспугни большую птицу,
И вечером, дождавшись тишины,
Приляг за ширмой, и тебе приснится,
Что мне уже приснилось может быть.

Остается сидеть, наблюдать, как над серым
Зданьем фабрики облако долго течет,
Упираться затылком в холодную стену,
Ожидая за кофе с пирожным расчет.

Громыхают то гром, то состав, то посуда,
И забытая чашка дрожит на столе.
Забивает в ворота пацан узкогрудый
То консервную банку, то мяч, то суфле.

Никогда не забудет любовь двоеженца,
Пусть пиджак выходной он цигаркой прожег,
Пусть воздвигнутый памятник не разошелся
По приятелям скромным весьма тиражом.

В пузырьке ни одной не осталось таблетки,
И ответственный срок наступает на днях.
Остается подбросить любимую кепку,
Чтоб она на излете застряла в ветвях.

На школьный праздник свесившись с перил
В разгар зимы над самобранкой белой,
Узнал он сколько цинковых белил
Природа на себя не пожалела.

Насколько в остальном она скупа,
Хозяйственна, сурова, бережлива. —
Рассыпана по баночкам крупа,
Забит ледник, заштопана перина.

Когда еще, размашисто крестясь,
На воздух выйдет, громыхнув щеколдой,
Состарившийся школьник-лоботряс,
Нажитым багажом страданий полный.

Сарай за остановкой освещен…
Репей осенний с савана снимая,
Перед дорогой в дальний храм еще
Когда он вспомнит, что была пустая

Площадка баскетбольная, окно
Разбито было актового зала.
Со школьником болела заодно
Зима, но боль ничем не выдавала.