Алексей Дьячков - Короткое лето. Стихи

Я вечер, как жертву, тебе приношу,
Вхожу, как в жилище, в огонь.
Уже с позолотой исчез абажур,
И медленно тает ладонь.

Без кресел пропали в потемках углы,
Не вышел из озера лес,
И пух тополиный, что медленно плыл,
Подсвеченный солнцем, исчез.

Короткая память, платформа, вокзал,
Ларек с веткой вербы внутри.
Еще я один узелок развязал,
Осталось от силы два-три.

Закатная дрема берет не свое,
И тело тепло не хранит.
Во тьме репродуктор о счастье поет,
С тобой обо мне говорит.

Рейку к штакетнику не приколачивал,
Воду в бассейн не качал,
Ключ потерял потому что от дачи я
В зарослях возле ручья.

Сунув под голову скатанный валиком
Плащ, подремал от души,
И, сполоснув под струей умывальника
Руки, назад поспешил.

Сторожа будка. От ветки акации
Не напрямик – через луг,
Новой дорогой шагая до станции
Длинный выписывал крюк.

Свой черновик графоман перелистывал,
Уединившись от дел, —
Клевер, сурепки народ малочисленный,
Мята, чабрец, чистотел.

Солнечным лесом с сосной корабельною,
Вымахавшей лебедой
Шел вдоль реки по высокому берегу.
Пыльной заросшей тропой.

Не одиноко, не скучно, не боязно
Было, пока через миг
Не оглушил проходящего поезда
Жуткий пронзительный крик.

Бор за развилкой, дорога привычная,
Кладбище, брошенный дом.
Долго сидел, ожидал электричку я
Там, на перроне пустом.

Долго молчал, на дорогу уставившись,
Рельсов разглядывал стык.
Птица угрюмая тюкала клавишей
В розовых ветках густых.

И хоть музыка моря слышна иногда
То с надрывом прилива, то без, —
Не заметна полоска песка из окна,
И не виден совсем волнорез.
На последнюю мелочь вина наливай,
И, запнувшись на слове, молчи,
Ведь почти что такая же ждет синева,
Белый парус такой же почти.
За застиранной шторой взметнется костер,
Доведет белым дымом до слез.
Пусть давно снялся с якоря гипнотизер,
Но остался на память гипноз.
На кино сбор сердечный всю горечь отдал,
Но не вырос в поэму сюжет,
И поет впечатлительный не по годам
Серенаду моллюска поэт.

В сумерках лиловых, как варенье,
Или в темноте – одно из двух —
Поразил его масштаб творенья,
Так пронзил, что захватило дух.

Под кустом тщедушным на скамейке,
Смежив веки, он молчал тогда,
Мятый козырек затертой кепки
Сдвинув вверх задумчиво со лба.

Виделся в рисунке вен подробном
Лес ему. Как лист летит легко.
Звезды как раскладывает в ромбы
кто-то в темноте вокруг него.

Лес, как лес, но каждый лист отдельно,
Не расцветших крестиков архив.
Танец. – Хоровод, на самом деле.
И его попробуй не сморгни.

Тьма, как время, потекла обратно.
Все тропинки к детству повели.
Семена в светящихся облатках
Потянулись к дереву с земли.

В сумерках смородиновых, или
В темноте, тепло забывшей дня,
Плакал он над ягодой в давильне,
Слезы торопливые ронял.

Ветер сόсны, как пленку, колеблет.
Встанем здесь, чтобы слышать прилив,
Чтоб на облако пялиться в небе,
Бадминтонный воланчик отбив.

День продолжится с места любого,
С чтенья книги чужой, например.
Что безмолвствуешь? Где твое слово,
Потерявший флажок пионер?

В стороне от прополотых грядок
Хор, тебя вспоминая, грустит.
Приведем голоса в беспорядок,
О закате куплет пропустив.

Тьма своей не изменит привычке,
Притворится кустом, Игорьком.
Вспыхнет с треском во тьме сера спички
И в ладони нырнет огоньком.

Пусть скажет нам зеркало наоборот
О страхах своими словами.
Для шторма есть несколько правильных нот
И скалы, что мы рисовали.
Нагонят испугу цари без голов,
Машин караваны на трассах,
И люди, бегущие из городов
В халатах и противогазах.
Не снегом, а пеплом, леса заметет.
И иго прокатится лихо.
Начало беда в лабиринте найдет,
Как эхо – амбарная книга.
Откуда трава в подворотне и пыль,
Задумавший хроники Плиний?
Нас выведет к свету какой поводырь
Из этой железной давильни?
Пусть будет стекать карамельный народ
К бесцветному драному стягу,
Тяжелая пайка пока не убьет
Отчаянного доходягу.