Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

К этому я пришел позже, формулируя осознанную политико-социальную программу в моей работе «Декларация социальных прав» (написана в Нью-Йорке в 1944 г.), в надежде (увы, напрасной) вдохновить конституцию Четвертой республики. Вместе с тем в последние годы зачатки реализации такой программы могут наблюдаться в Югославии. Поскольку в своих диссертациях о социальном правея затронул не только социологические и доктринальные вопросы, но и вопросы философского плана, касающиеся «нормативных фактов» как основы действительности права, то для защиты своей позиции мне пришлось написать книгу о философии права: «Юридический опыт и плюралистическая философия права» (1936).

Но мою мысль влекло к другим темам. После защиты диссертации и долгих лет преподавания в коллеже Севиньи, я начал преподавать социологию в университете Бордо. В 1935 г. я заменил Мориса Хальбвакса в Страсбургском университете. Для того чтобы сосредоточиться на общей социологии, я решил избавиться от давно интересовавшей меня проблематики – соотношения между социологией этической жизни и этикой. Именно поэтому в 1937 г. я опубликовал свою небольшую книгу «Теоретическая мораль и наука о нравах», где был сделан призыв к сотрудничеству между двумя дисциплинами, имеющими общий предмет – полный неожиданностей и сюрпризов этический опыт как в индивидуальном, так и в коллективном аспектах. Я считал, что этот опыт представляет собой форму доминирования долга над целями, ценностей над долгом, трансперсональной творческой свободы над ценностями. Он изучается этикой для того, чтобы дать обоснование данностям этого опыта, тогда как задачей социологии является изучение бесконечного разнообразия опыта. В этом аспекте социология создает типологию форм коллективного этического поведения и для их объяснения интегрирует проявления этого поведения в тотальные социальные явления. В 1948 г., работая над вторым изданием моей книги, я осознал, что, совершенно этого не желая, я связал социологию морали с определенной философской позицией: с одной стороны, я полагал возможным достичь непосредственного морального опыта, а с другой стороны, я допустил существование стабильной иерархии форм нравственности, во главе которой стояла мораль творческой свободы. Поэтому я пообещал себе вернуться к этой проблематике.

В 1938 г. я опубликовал мои «Социологические очерки», где изложил свое видение различия между микросоциологией, социологией групп и типологией глобальных обществ и где я утверждал взаимную имманентность индивидуального сознания и сознания коллективного. Это состояние я обозначил заимствованным у Теодора Литта термином «взаимодополняемость перспектив», хотя вкладывал в этот термин иное значение, чем Литт. К сожалению, я детально изложил только микросоциологическую типологию (в частности, масса, общность, всеединство), не изучив столь же тщательно типологию групп и глобальных обществ. Из-за этого мне стали приписывать совершенно ложное утверждение о преобладании микросоциологии, хотя на самом деле я склонялся к преобладанию типологии глобальных обществ, настаивая одновременно на диалектической взаимосвязи этих трех уровней. В книге «Элементы юридической социологии» (1940) моя позиция по этому вопросу была высказана с большей ясностью и конкретностью. Все более замыкаясь в социологии, я пытался отделить свои исследования от любой философской или доктринальной предвзятости, хотя и не преуспел в этом. Философия идеал-реализма (заимствованная скорее у Прудона, чем у Фихте) очень глубоко засела в моем мировоззрении, и я смог преодолеть ее лишь много лет спустя.

После перемирия и демобилизации 1940 г. у меня появилась возможность уехать в США по приглашению Новой школы социальных исследований в Нью-Йорке. Я приехал в этот город в середине октября 1940 г., почти не говоря по-английски. Первые два года я читал по-французски свои лекции по истории французской социологии. В 1941 г. я участвовал в создании Свободной школы высшего образования в Нью-Йорке под патронажем правительства Франции в эмиграции. Первый президент этой школы, ныне покойный г-н Фокийон, доверил мне руководство Французским институтом социологии. В этом институте зачастую происходили жаркие дебаты, в которых участвовали многие французские и американские ученые. Центральными проблемами в те неспокойные годы были социальная структура Четвертой республики во Франции и будущее Франции. Свой взгляд на проблематику я изложил в уже упомянутой работе «Декларация социальных прав», вышедшей во Франции в 1946 г.