Владимир Елистратов - Неопавшие листья русского языка

Приставка «на», соединившись с корнем, выступила «смысловым детонатором». «На» — так же многозначна, как и корень. «На» — это и «наверху» («насыпать»), «больше» («наговорить»), цель («на пользу»), направление («на Москву»). Поэтому «народ» — это нечто «накрывающее сверху», «большое», «целенаправленное», это как бы «целенаправленный род», результат «планомерного нарождения». Ведь и в русских диалектах «(на)род» связан, например, с такими значениями: разрастаться, прибывать (о воде), плодородие, урожай, подняться, выпрямиться, усиление, предок (в виде явившегося духа, привидения), стадо и др.

В целом «народ» — это универсальный образ расширения, роста, углубления, изобилия, преемственности, цели, присутствия, твердости, единства и уравновешенности.

В XVIII веке в русском языке появляется заимствованное слово «нация», а затем — «национальный», «национальность» и др.

Слова «народный» и «национальный» в XIX веке разделили «сферы интересов».

«Национальный» стало преимущественно обозначать «свойственный народу в целом, характеризующий его историю, положение в мире, характер, особенности».

Мы говорим «национальный характер», «национальные интересы», «национальная история». Этот корень взяли на вооружение политологи, социологи, историки, экономисты.

«Народный» же — это простонародный, свойственный «простым людям», всеобще популярный, всем известный («народные забавы», «народный фольклор», «народный артист», «народный автомобиль»). Но «народный» — это еще сокровенный, исконно присущий народу, заветный, задушевный.

Словом, «народный» — очень «народное» слово. Оно сильно и многолико. Советские люди бесстрашно шли в бой под слова песни: «Идет война народная, священная война». И в то же время мы можем в дружеской компании обратиться к окружающим: «Эй, народ!» Каков народ, таково и слово. И наоборот.

Словообразовательная энергия корня «общ» огромна (общий, общаться, община и т. д.). В целом глубинно-онтологически «общ» передает центростремительную идею цельности, единства, объединения, синтеза, взаимодействия, некого гештальта. В древнерусском языке статический, (результативный) и динамический (процессуальный) элементы не различались. «Община» была синонимом «общения». «Общ» («обч») — и процесс и результат, и статика и динамика: но с неизменной центростремительной доминантой. В дальнейшем эта семантическая центростремительная синкретика распалась.

В современном языке слово «общество» передает идею нейтрально констатируемой совокупности людей. Это некий больший или меньший социальный квант с определенным маркером («капиталистическое общество», «интеллигентное общество», «общество киноманов», «дурное общество», «общество Васи»). В целом русский корень семантически мимикрировал под латинский «социо», который, в свою очередь, исконно был близок к «обч», но затем в романских и ряде германских языков утратил исконную центростремительную синкретику. «Социо» («социальный», «социология» и т. д.) — это, если можно так выразиться, идея некой аналитической регуляции. При этом «социо» имеет ярко выраженную научную (на деле часто — псевдонаучную) окраску, а «общ» живет «обыденной» жизнью. Отсюда довольно странные тавтологии, вроде «социального общества» (у М. Булгакова) или «социалистического общества». Или же прямая дискриминация корня «общ». Например, обществознание — это почему-то не наука, а примитивный школьный пропедевтический курс, а вот социология — наука.

Не случайно и идея «общения» словно бы отпочковалась от «общества» и, став модной, приобрела свой латинский научный заменитель — «коммуникацию». Наука об общении получила название «коммуникативистика».

Ситуация с корнем «общ» в современном русском языке близка к катастрофической.

Идея «общения» приобрела в массовом сознании отчетливый рекреативно-развлекательный характер («давай общнемся» и проч.), близкий к тусовке.

Все основные компоненты слова «общество», а именно (передадим их через хрестоматийные синонимы): объединение, компания, среда, человечество — постепенно утрачивают свою смысловую энергию.

Общество как объединение распадается на локальные субституты: лига, союз, содружество, альянс, ассоциация, группировка и т. п. Выяснение значений каждого из этих субститутов упирается в бесконечные лингво-юридические процедуры.