Знание-сила, 2006 № 06 (948)

— Подойди ближе, — поманил он купца.

Человек в немом испуге округлил рот и бухнулся на колени. Император остался доволен: именно такое неотразимое впечатление он любил производить на людей "подлого" сословия.

— Иди, иди! — повторил Павел.

Купец, выгнув спину, пополз, повторяя несколько непонятные для слуха императора слова:

— Не по своей воле то учинил, был принужден чиновниками Мануфактур-коллегии.

По мере подползания купца обоняние Павла уловило острый запах лука. "С простонародьем следует обращаться на расстоянии", — подумал император и объявил:

— Стой! Рассмотрим твое прошение и примем справедливое решение. Прошение мне не подавай, суй в ящик. Вот так. Во всем должен быть порядок и послушание. А теперь ступай!

Павел дождался, пока купец скроется с глаз, и открыл своим ключом ящик. Здесь его ждал презент: вместо одного письма на него вывалилась целая груда прошений.

— О! — воскликнул приятно удивленный император.

Письма были доставлены в кабинет его величества.

Несмотря на жару, окна в кабинете были наглухо закрыты, а в камине приплясывал огонь на поленьях: когда Павел много думал, он мерз. Вот и сейчас, при одном взгляде на груду прошений, императора пробирал легкий озноб. Бр-р-р! Однако государственные дела есть дела государственные и тут не до сантиментов. Секретарь по знаку царя сковырял восковую печать с первого послания и прочел: "В Санкт-Петербурге развелось много бездомных собак. Громким лаем и оскалом зубов они пугают мирно шествующих лошадей и горожан".

— Достаточно, — оборвал секретаря Павел. — Описать обер-полицмейстеру: послать роту солдат на предмет истребления бездомных тварей. Полиции сделать внушение — не блюдут порядок на прошпектах столицы.

— Аноним доносит, — продолжал секретарь, — купец третьей гильдии Печников жжет свечи вопреки государеву указу после 10 часов и не ложится спать в предписанное время.

— Ах, мерзавец! — возмутился Павел. — Небось развратные французские книжки почитывает. Изъять у купца все свечи и запретить покупать впредь. Пусть сидит в темноте. Анониму отписать; такими прошениями неуместно отнимать драгоценное время государя.

Здесь Павел I принужден был оторваться от разбора бумаг. Приближалось время парада.

Войска в этот день, напуганные предыдущими разносами, старались вовсю. Полки шли церемониальным маршем, высоко подымая носки зеркально начищенных сапог. Флигельманы зычным голосом повторяли команды, вызывая приятное уху императора сотрясение воздуха. Офицеры при прохождении подпрыгивали, ловко балансируя экспантами. Сердце Павла смягчилось. Как ни старался он найти нерадивых, оных не было.

— Благодарю! — прослезился царь. — Благодарю, господа офицеры. Ведь можете, ежели захотите.

После этого Павел уселся в открытую коляску и отбыл во дворец.

Погода стояла прекрасная. Солнце, подчиняясь полуденному выстрелу с Петропавловской крепости, застыло высоко над головой. Проезжая часть была выметена, деревья не теряли листьев и не были обеспокоены сквозняком, которого Павел не терпел. Редкие обыватели, завидя царский эскорт, еще издали обнажали головы и кланялись. Будочники, поблескивая ровными рядами казенных пуговиц на мундирах, вытягивались у полосатых будок. Во всем чувствовался приятный чувствительному сердцу императора порядок и чинопочитание.

— Ваше величество, — тихо произнес генерал-губернатор Петербурга Архаров, — долгом своим почитаю доложить о следующих происшествиях, замеченных во вверенном мне граде. Купец третьей гильдии Печников...

— Знаю, знаю, — отмахнулся Павел. — Уже отданы распоряжения...

Генерал-губернатор испугался. Получалось, что кто-то опередил его, показав свою старательность и проворность. Ощущая близкую немилость и опалу, бедный Архаров переменился в лице и даже как будто поседел париком. От проницательного царского взгляда не ускользнули эти изменения.

"Вот что значит желтый ящик, — довольно подумал он. — Раньше должностных лиц все узнаю. То-то теперь они забегают, учреждая порядок. ящик — мое око!"

— Продолжим! — бодро приказал император, усаживаясь в жесткое кресло в своем кабинете.

Секретарь с тихим шуршанием развернул очередное послание и прочел:

— Бьют челом дворовые люди Аксаковых. Просят освободить от тиранства господ, кои их бьют и истязают, умучив трех человек до смерти.

Павел испепеляюще посмотрел на секретаря:

— Экая дерзость! Жаловаться на господ! С порядком и законом несовместима эта просьба. Потому поступить по указу моему, челобитчиков, как закостенелых злодеев, бить кнутом и отправить на вечное жительство в сибирские города.