Альфи Кон - Наказание наградой. Что не так со школьными оценками, системами мотивации, похвалой и прочими взятками

Вот образчик таких предложений: спросите его, «получает ли он гонорары за свои книги и выступления».

Контингенция подкрепления – связь между действием, его последствиями и случайными условиями, в которых действие приводит к этим последствиям. Прим. перев.

Многие защитники программ поощрений, особенно в корпоративной сфере, не признали приведенные в этой книге исследования на том основании, что в большинстве своем они проводились на детях. На самом деле в значительном количестве исследований изучаемыми были как раз взрослые, но что любопытно, так это что те же самые критики теперь с удовольствием цитируют выводы Кэмерон, хотя они тоже очень во многом основываются на изучении детей.

Cameron and Pierce, 1994.

В экспериментах Эйзенбергера (см., например, Eisenberger and Selbst, 1994) «творческая изобретательность» измерялась результатами выполнения заданий, которые давались детям: например, составить слова из определенного набора букв или на листе бумаги сделать картинку из набора кружочков. Картинка считалась креативной, если нечто похожее получилось у относительно небольшого числа других детей. Даже если использование наград на самом деле способствует составлению относительно необычных слов или картинок, это едва ли опровергает исследования, указывающие, что награды пагубно действуют на подлинные и более выразительные и яркие виды творчества. Однако есть основания сомневаться даже в скромных претензиях Эйзенбергера в свете того факта, что другие исследования демонстрируют как раз обратное. (См., например, Groves et al., 1987. Также обратите внимание на исследования креативности, описание которых приводится на с. 68–70, 91–92.) Более подробно о претензиях бихевиористов, что усилить креативность представляется возможным, см. с. 394–395.

Журнал выпускается Американским психологическим обществом.

Eisenberger and Cameron, 1996. Еще прежде чем мы оценим научную состоятельность их выводов, любопытно отметить «кульбит», который сделали эти авторы, чтобы придать всей полемике требуемый им образ. Первичный отчет о проведенном метаанализе начинается с откровенно льстивого соображения, что «некоторые исследователи» проводят различие между внутренней и внешней мотивацией (Cameron and Pierce, с. 365). А истина заключается в том, что это фундаментальное различие широко признано учеными-теоретиками и исследователями, за явным исключением ортодоксальных бихевиористов. Сама попытка изобразить этот основополагающий тезис как нечто маргинальное призвана удобрить почву для рьяных стараний по спасению методик прикладного бихевиоризма.

Во второй статье Эйзенбергер и Кэмерон предпринимают попытку перевернуть ситуацию с ног на голову и выставить себя в роли отважных воинов, бросающих вызов здравому смыслу: они высказывают предположение, что на данный момент практически общепризнано, что внешняя мотивация подрывает внутреннюю, и прозрачно намекают, что надо иметь изрядное мужество, чтобы в Америке конца XX века поднять голос в защиту наград. Далее следует утверждение, что критики бихевиоризма занимают такую позицию в силу определенных взглядов на человеческую натуру. (То, что сами они низводят человеческую жизнь до оперантных принципов, как предполагается, не связано ни с какими идеологическими предубеждениями, зато никак нельзя принимать всерьез выводы тех из нас, кто имеет наглость ставить под сомнение исходные посылки их научных построений.) «Мы, критики, – продолжают они, – допускаем, что в этом просматривается подразумеваемый примат индивидуального над коллективным» (c. 1154). Обвинение довольно странное в свете того факта, что Уотсон, Скиннер и их последователи сами исследуют законы обучения, которые касаются организма человека, поскольку он реагирует на обстоятельства со стороны внешней среды. Странно это и в свете а) акцента, который делали Деси и Райан на социальном взаимодействии и потребности в «связанности»; б) моих собственных работ, где высказано критическое отношение к индивидуализму (например, Kohn, 1990, гл. 9); и в) факта, что подавляющее большинство исследователей, публиковавших эмпирические свидетельства, что внешние поощрения создают трудности, нигде ни словом не обмолвились и никак не давали понять, что занимают какую-либо позицию по этому вопросу.

Но и на этом Эйзенбергер и Кэмерон не останавливаются. Заключительным аккордом они приравнивают якобы индивидуализм своих критиков к этакому романтизму, который восходит к идеям Руссо (о том, что человек от рождения добр, о благородном дикаре и прочем). Мы сопротивляемся наградам не потому, что они ослабляют как раз то, что призваны подкрепить, а только из боязни, что награды «встанут на пути желания человека исследовать свой потенциал» (с. 1155). Видимо, этим подразумевается, что читатели, поймавшие себя на несогласии с теорией или практикой бихевиоризма (или кто просто обнаружит ошибку в метаанализе Кэмерон), попросту застряли в 1960-х годах.