Альфи Кон - Наказание наградой. Что не так со школьными оценками, системами мотивации, похвалой и прочими взятками

См., например, Dreikurs et al., 1982, Глава 12.

«Временами лишь тонкая грань разделяет наказание и вытекающие последствия» (Dinkmeyer and McKay, 1989, с. 85).

Albert, 1989, с. 79.

Англ., соответственно, Related, Reasonable, Respectfully applied, так называемое правило трех R. Прим. перев.

Примеры взяты из следующих источников соответственно: Albert, 1989, с. 78; Dinkmeyer and McKay, 1989, с. 84–85; Nelsen, 1987, с. 72, 81; Dreikurs et al., 1982, с. 119; Curwin and Mendler, 1988, с. 72, 81.

Строгие бихевиористы сочли бы некоторые из этих вмешательств «ответной мерой», предполагающей именно лишение чего-либо приятного, а не применение каких-либо неприятных действий, но это различие слишком умозрительно. В нашем контексте и то, и другое можно охарактеризовать как наказание. Томас Гордон отмечает, что «концепция “вытекающих последствий” Дрейкурса – это всего лишь иносказательное определение более прямолинейного термина наказание » (Thomas Gordon, 1989, с. 31).

Несоразмерно большое значение, которое придается этой взаимосвязи, может быть следствием веры Дрейкурса в то, что «дети [когда их наказывают] норовят что-нибудь сделать в отместку, поскольку не видят связи между наказанием и своим проступком» (Dreikurs et al., 1982, с. 117.). Если это предположение неверно (а я думаю, что так и есть), тогда разница между наказанием и последствием исчезает и нам все равно требуется некая альтернатива и тому, и другому. Более убедительное объяснение злости наказанного ребенка и его желания отплатить взрослому в том, что все это из-за того, что первый употребил свою власть, и это «не только сводит на нет саму воспитательную меру, но и ущемляет потребность ребенка во внутренней независимости» (Hoffman and Saltzstein, 1967, с. 54.).

На такие же мысли ребенка может натолкнуть и уговор с родителями о наградах за хорошее поведение: это тоже порождает, по меткому выражению одного родителя, «синдром юриста-казуиста»: ребенок «выискивает в договоре пробелы и лазейки, позволяющие соблюдать его условия формально, по букве, а не по духу» (Balsam and Bondy, 1983, с. 291). Для ребенка в высшей степени разумно рассуждать в подобном ключе; настоящая проблема кроется в применении самих вознаграждений.

Анализом этого вопроса я во многом обязан Мэрилин Уотсон, директору программы в организации Child Development Project (Проекта по вопросам детского развития).

Здесь я чисто теоретически исхожу из того, что большинство наблюдателей сочтут поведение действительно предосудительным, даже при том, что многих детей наказывают за проделки, направленные только против одного взрослого, о котором и идет речь. Особенность подхода, который построен на употреблении власти, в том, что любой поступок , «дурной» или «недопустимый», по мнению надзирающего за ребенком взрослого, может повлечь наказание. В разумности самой необходимости наказать сомнений никогда не возникает, вопрос упирается лишь в то, как это осуществить.

«Наказания никогда не дают эффекта, – еще много лет назад написал Альфред Адлер. – Наказания не способны ничего дать, зато утверждают человека во мнении: “Они все против меня”» (Adler, 1956, с. 370).

Довод грабителя банка сводится примерно к следующему: полицейские поймали меня, вместо того чтобы заняться поиском сотен убийц, гуляющих на воле, а я всего лишь взял чуть-чуть денег на жизнь. Прим. перев.

«Ясно, что это вовсе не снисходительные родители дали нашему обществу всяких асоциальных личностей, правонарушителей и преступников. Всему виной жесткие авторитарные родители, сторонники суровых наказаний. Дети, которые совершают серьезные правонарушения, – это всегда те, кто таким путем реагирует, бунтует или старается убежать от пренебрежительного отношения или дурного обращения в семье. Несчастным, обиженным, мятежным, озлобленным и жаждущим отомстить всем молодым людям, которых мы видим в нашем обществе, в детстве давали не слишком много свободы ; напротив, их слишком жестко контролировали, слишком много наказывали, им досталось слишком много боли и лишений» (Gordon, 1989, с. 215). Это, разумеется, не означает, что все дети, воспитанные на наказаниях, обречены вырасти преступниками: множество других факторов, не связанных с семьей, складываясь вместе, приводят к такому исходу.

При том что было проведено несколько исследований (например, Boggiano et al., 1987; Barrett and Boggiano, 1988), во время которых небольшое число родителей спрашивали, как они поведут себя при развитии нескольких гипотетических сценариев, чтобы по ответам определить их взгляды на использование наград в воспитательных целях, надежных сведений о том, сколько взрослых на самом деле применяют поощрения в домашнем воспитании, очень мало, а большинство имеющихся на этот счет исследований на сегодняшний день уже устарели, к тому же они основаны на исходных данных, полученных со слов самих родителей. Так, проведенные в 1950-х годах собеседования с 379 матерями детей дошкольного возраста показали, что 30 % никогда не применяют награды или делают это изредка, 43 % используют их «иногда» или «довольно часто», а 25 % – «часто» или «регулярно». Что касается похвал, то здесь ответы распределились так: 7 % матерей применяли их редко или никогда, 48 % – от случая к случаю, 44 % – достаточно часто, очень часто или регулярно (Sears et al., 1957, с. 321–322). Исследование также выявило две любопытные вещи: обнаружилась существенная корреляция между теми, чьи воспитательные методы в значительной мере опираются на вознаграждение, и теми, кто регулярно практикует физические наказания (с. 324); не обнаружилось сколько-нибудь значимой разницы в социальном положении родителей, применяющих вознаграждения в воспитательных целях (с. 431–432), даже при том что в исследовании есть некоторые указания на то, что родители с более низким социально-экономическим положением относительно чаще прибегают к наказаниям. Было еще одно, несколько более обширное исследование, во время которого в 1953 и 1971 годах двум разным группам родителей задавали вопрос, как они отреагируют, если их дети сделают что-нибудь хорошее. От двух третей до трех четвертей респондентов ответили, что похвалили бы, а от трети до четверти (в том числе и некоторые из сказавших, что похвалят) сообщили, что предложили бы какое-либо вещественное вознаграждение. Лишь считаные респонденты упоминали о том, что следовало бы побудить ребенка гордиться своим хорошим поступком (Duncan et al., 1973, с. 37).