Аркадий Воеводин - Бог, Иисус Христос и потомки Адама. Против теологических заблуждений в христианстве

Мы говорим об этом спокойно и уверенно, не страшась предвзятых намеков, скрытых насмешек и откровенных издевок, ибо получили в свое время опыт Откровений, достоверность которых подтвердилась фактами, свершившимися в жизни через многие годы. Поводом для настоящей книги явились два Откровения, касающиеся триединой природы Бога и Личностей Бога Отца и Сына Иисуса. Чтобы у читателя не зародились смутные или явные сомнения относительно данных нам Откровений, расскажем о них здесь же.

Крестился я в возрасте 45 лет. Вскоре после моего крещения, через месяц или полтора, было мне первое Откровение. В сонном видении явился предо мной Старец или даже скорее пожилой человек, ибо был Он не дряхлый телом, но весьма крепкий,. был Он в кителе, но без погон. Однако я, несомненно, знал, что Он очень Высокого звания, и Он за меня воевал, и я, чувствуя пред Ним неизбывную вину, начал плакать. Очень быстро мой покаянный плач перешел в рыдание. Старец, строго глядя на меня, мягко сказал: «Ну, будет, будет, а то ты так никогда не успокоишься». И, в одно мгновение. вместо Старца я вижу улыбающегося Мальчика лет девяти-десяти. И я знаю точно, без малейших сомнений, что это Он, тот же самый Старец, Которого я только что видел. Потрясенный, я перестал рыдать и, еще всхлипывая, проснулся. Подушка моя была мокрой от слез, а на душе было по пасхальному светло и несказанно сладко.

В то утро, еще не зная никакого богословия, но зная, что я крестился во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, я подумал, что явившийся Старец, наверное, Отец, а Мальчик – это Сын. «Но где же Святой Дух?» – думал я. Лишь много позже, постигая богословские истины, и размышляя, я понял, что Святой Дух действовал во мне, давая знание того, что Бог Отец явился в Сыне, отчего я и воспринял Их как одно и то же в существе Мальчика.

Второе Откровение случилось месяца через два после первого. Несмотря на всю необычность этих Откровенных снов и на осознание того, что они что-то значат, я, по неопытности, не придал тогда им особого значения и не стремился запомнить даты, но Откровения запечатлелись во мне с первозданной ясностью, как выяснилось позже, на многие годы.

Итак, вижу перед собой Женщину, весьма Величественную, в платье до самой земли. Она повела правой рукой вправо от Себя, со словами: «Отец и Сын». Я посмотрел туда, куда Она указывала, и увидел только одного Юношу лет шестнадцати – восемнадцати. С недоумением я снова посмотрел на Женщину, но Она вновь, поведя правой рукой, так же мягко и нежно произнесла: «Отец и Сын». Но я видел только одного Юношу. Опустив взор, я увидел бурдюк, из которого сантиметров на пять выступала трубочка. В жизни я никогда не видел бурдюка, и знал о нем лишь по описаниям. Мне очень захотелось пригубить из него. Женщина с улыбкой, милостиво и благосклонно кивнула головой. Я приложился губами к трубочке и, ощутив во рту нечто приятно воздушное, чуть сладковатое, проснулся.

Ныне я не сомневаюсь, что Женщиной была Владычица наша Богородица, а Юношей был Ее Сын Иисус, в котором, без сомнения, был воплотившийся Бог Отец. В бурдюке, очевидно, было естество Св. Духа, Его благодатное действие.

Были мне и другие Откровения не богословского характера, а, если можно так сказать – житейского. Тот же самый Юноша, который был во втором Откровении, месяца через два-три вновь явился передо мной с белоснежным шерстяным носком в руках. И я знаю несомненно, что этот носок – мой, и во мне появилось сожаление, что этот носок не у меня, а у Юноши. Юноша, с игривой улыбкой на лице глядя на меня, потянул за нитку узелка, которым обычно завершается ручная вязка, якобы с намерением распустить носок, и уже нить вытянулась сантиметров на 40. Я смутился, что носок пропадет, и в моей душе появилось желание отдать Юноше свой носок. Будто прознав перемену в моем сердце, Юноша перестал тянуть за нить и, с той же доброй и игривой улыбкой, вопросительно обратился ко мне: «Ты отдаешь его мне?» «Да, да, забери его!» – уже с радостью и легким сердцем подтвердил я свое намерение. И пробудился.

Полагаю, что Юноша (Иисус) пожелал вести меня по жизни, ибо носок, очевидно, символ ноги, но ведь где одна нога, там и другая. Но Господь не желает делать с нами что-то помимо нашей воли, поэтому в этом Откровении испытывалось мое желание идти за Иисусом. Идеальная белизна и новизна носка, думаю, символизировала чистоту новокрещенного, ведь это Откровение было вскоре после моего крещения, после которого я уже не покидал Церковь, но вел жизнь воцерковленного человека. Но хочется отметить еще одну весьма характерную деталь: во всех Откровениях, бывших мне, ни я, ни те, с кем я общался, не говорили вслух языком, но мы слышали мысли друг друга.